Возвращение

 - Здесь все их резервы, - предупредил командующий, - главная артиллерия и отборные части.

 Солдаты харкали кирпичной пылью. Она буквально душила улицы, на дома наползал тяжёлый каменный туман.

 - Здесь даже воздух кирпичный!

 - И свинцовый…

 Густо падал этот туман на асфальт, садился на стальные каски, проникал в карманы и сквозь шинели - к потным телам. Мелькали в коричневом тумане сражавшиеся солдаты.

 - Прижиматься к камню! - скомандовал младший сержант Данилов своим бойцам.

 - Нам остался последний прыжок…

 Все шестеро перелетели через улицу под веерной очередью немецкого пулемёта. Из окон особняка выглянули растерянные немцы. Мелькнул в дверях убегающий пулемётчик. Послышались крики:

 - Давай! Давай!

 Младший сержант Махонин всадил в дверь солидную очередь. Застрочили по окнам автоматы, со звоном полетела в проём граната. Особняк замолк, словно оцепенел. За ним, где-то близко, с шумом обвалилась стена дома. 

 - Хенде хох! - громко приказал Дани¬лов. - Выходи, иначе взорвём!

 Из особняка кто-то ответил по-русски:

 - Сдаёмся!

 Со всех сторон, изо всех щелей поползли немецкие солдаты и офицеры. Топча трупы своих, они быстро и организованно выстроились на улице в колонну по четыре человека.

 - Веди! - приказал Данилов автоматчику.

 А сам двинулся вперёд. Но из-за угла внезапно показалась зелёная стальная каска, сверкнула пара осторожных азиатских глаз. Затем послышался восторженный крик:

 - Свои!

 - Ура! - Гвардейцы генералов Галицкого и Белобородова соединились.

 По улицам потянулись бесконечные колонны пленных. Грязные от копоти, коричневые от кирпичной пыли, какие-то оранжевые и синие, они походили на толпы раскрашенных дикарей.

 - Куда только делся их гонор! – засмеялись красноармейцы.

 Мимо на всех парах пронеслась солдатская кухня и стала в укрытие у парадного подъезда дома, сплошь заросшего плющом, охраняемого гранитными львами. Пожилой повар, по виду татарин начал подкладывать дрова в печку. Он был в белом фартуке и даже в белом колпаке. Молодцеватый генерал в закопчённом комбинезоне подошёл к нему и спросил:

 - Что приготовил для солдат?

 - Сварил-то хорошо, - ответил тучный кашевар, - да что толку?.. Второй день готовлю, но не знаю зачем.

 - Как зачем?

 - Не принимает солдат пищу. Вот прямо под огонь привёз, и уж сам на передовую ходил с термосом, а бойцы говорят: «Иди к чёрту, не до тебя!..»

 - Сам видишь, какие дела творятся!

 - Взял бы я автомат, да и пошёл, как было в Сталинграде, - чего тут без дела стоять?

 - Твоё дело кашу варить…

 Казалось, что в центре города начал извергаться вулкан, способный похоронить под слоем раскаленной лавы, камней и пепла остатки домов и обезумевших от крови людей. Повар с робкой надеждой в голосе спросил:

 - Может, откушаете, товарищ генерал?.. Ведь и победа борща требует.

 Генерал покачал головой добротной лепки.

 - Спасибо, братец!.. Не время...

 - Куда же кашу девать?

 - Раздай жителям.

 … Наступил долгожданный вечер. Советская артиллерия по команде прекратила огонь. Уставшие солдаты попадали, где попало и заснули как мёртвые.

 - Победившие спят слаще побеждённых. – Сказал победоносный Маршал, глядя на спящих.

 Во всём городе уже работают советские военные комендатуры. Возле них стояли толпы освобождённых людей - невольников этого проклятого города. Слышался радостный смех и музыка. Но в центре гитлеровцы ещё держались.

 - Кончать! – категорично приказал Василевский. - В любви и на войне одно и то же: крепость, ведущая переговоры, наполовину взята.

 - Сделаем…

 Массированная атака закончилась полной победой. Генерал Ляш капитулировал. Последняя штурмовая ночь и следующий день принесли более 50 тысяч новых пленных - последних гитлеровских солдат и офицеров.

 - Железобетонная скорлупа Кенигсберга была действительно крепко сработана. – Признал генерал Галицкий. - Но нашёлся мастер, который сумел вскрыть скорлупу и сдать её в утиль вместе с прусским государством.

 - Теперь уже навсегда…

Глава 12

Стояла последняя военная весна, радостная и солнечная. В воздухе летали амуры, только не с игривыми луками, а с пулемётами, как подобает в военное время: мириады их стрел поражали солдатские сердца. Солдаты ухаживали за немками, относившимися к вниманию завоевателей более чем благосклонно.

 - А чему удивляться, - пробормотал Петька и уточнил: - Их мужья пропадают где-то уже много лет.

 - Да и боятся нас слегка…

 Красную Армию уже боялся весь мир. Войска были хорошо оснащены и обучены. Боеприпасы подвозили в огромном количестве.

 - В день выпускаем по немцам снаряды, доставленные двумя-тремя эшелонами! – сказал довольный артиллерист Кудряшов. 

 - Всё перепахано, ни единого кустика, - поддержал знакомого Пётр Шелехов, - ни единой травинки - одна обожжённая земля, трупы и рваный металл. 

 Светила луна, огромная и жёлтая. На рыжем песке лежали длинные, уродливые тени от исковерканных танков.

 - Удивительно тихо. – Признался сидевший на лафете пушки Николай Сафонов.

 Они сообразили на троих и, расслабившись после бутылочки разведённого спирта тихо беседовали.

 - Сибиряки, земляки мои, вообще выделяются среди других. – Похвалился Макар Кудряшов. - Дотошные, крепкие.