Возвращение

 - Тушите быстрей костёр! – хрипло крикнул Кошелюк. – Немец бьёт на свет.

 - Погреться не дадут…

 Солдаты стали судорожно разбрасывать ногами горящие сучья, оправданно ожидая нового залпа. Шелехов потрогал поясницу, длинно вспомнил немца и его маму, так как понял, что теперь придётся мёрзнуть. Новобранцы были ошеломлены, испуганы - для них происшествие было диковинным и ужасным…

 - Всегда у вас так? – спросил прыщавый солдатик.

 - Энто ищо цветочки…

 Между тем в боевых действиях наступила ночная пауза. Немцы включили радиорепродукторы, и во мраке украинской ночи громко зазвучала знойная мелодия «Рио-Риты» - модного в предвоенные годы фокстрота. Григорий залез в воронку, но резкий ветер всё время отворачивал полу драной шинели, оголяя спину.

 - Чёрт, как холодно! – поёжился он и запахнулся плотнее.

 - А если сходить к интендантам, - несмело предложил новобранец, - попросить другую шинель…

 - Энти тыловые крысы скорее удавятся, - буркнул Григорий.

 На другой день наступление удачно продолжалось. Однако было ясно, что немцы постепенно оправляются от неожиданности, подбрасывают свежие силы. Обстрел с их стороны усилился… К исходу дня Шелехов почувствовал, что заболевает.

 - Продуло-таки через дыру в полушубке! – определил он.

 Григорий дрожал в лихорадке, зубы его лязгали, как у голодного волка. Видя это, ротное начальство приказало ему отправляться в тыл и отлежаться в шалаше у пушек.

 - Идти нужно километров восемь-десять.

 - Дойду…

 Дорогу он представлял себе весьма приблизительно: шёл по наезженному машинами и танками пути. Вскоре стало совсем темно. Стрельба доносилась откуда-то издали. Зарево осветительных ракет вспыхивало у самого горизонта.

 - Я совсем один под усыпанным крупными звёздами небом. - Голова кружилась и болела.

 Часто он терял контроль над собою и не понимал, где находится. Сохранялось только осознание необходимости двигаться дальше и не останавливаться ни в коем случае. Когда забрезжил рассвет, на дороге появились трактора с пушками, едущие ему навстречу.

 - Счастливое совпадение! – это переезжала вперёд батарея их полка.

 Григория посадили на прицеп, укрыли брезентом, а когда приехали на новое место, положили у печки в шалаше.

 - Ежели бы я разминулся с вами, - признался он, - то не нашёл бы никого…

 - Спи!

 - Совсем заблудился, и Бог знает, чем бы энто всё кончилось! – прошептал Шелехов и крепко заснул.

 Пушки стреляли, а он выгонял свою хворь, почти улегшись на раскалённую печурку. Через день простуда отступила. Придя в себя, Григорий вылез как-то утром на запоздалое солнышко и, едва успев оглядеться, бросился наземь с криком:

 - Опасность!

 Со страшным ворчанием прилетел здоровенный снаряд, отскочил от земли и взорвался. Два батарейца, не обладавшие быстротой реакции, которая вырабатывается на передовой, были убиты.

 - А ведь они спасли меня… - подумал он с сожалением.

 … Следующей ночью Шелехову снилась высокая, по грудь, зреющая рожь. Зелёные волны бесшумно катились по житному полю, и солнечный свет струился в набирающих спелость колосьях.

 - К чему такое снится? – гадал он.

 После таких сновидений его настроение портилось как погода на улице. Сентябрь оплакивал погибших. Дороги обессиленного Донбасса окончательно разбиты непрерывными дождями и пройденными накануне войсками.

 - Заманчивые тропки по бокам дороги ищо больше непроходимы, - подумал Григорий, - так как разминировали только проезжую часть, и несколько ребят, сунувшись с дороги, нарвались на хитро заложенные мины.

 Отяжелевшие от прошедших километров солдаты шагали по липкой грязи. Набухшие от неё сапоги намертво притягивали ноги к земле, мокрая одежда сковывала движения. Шли уже несколько суток и через силу бубнили:

 - Когда уже роздых?

 - Сколько ищо впереди, солдату не положено знать.

 Привалами не баловали. Останавливались обычно в населённых пунктах, но не видели ни одного целого. Лишь трубы печей да остатки пепелищ напоминают о существовании здесь до войны деревень. Правда, иногда откуда-то из землянок, подвалов выходили женщины и детишки, реже - старики.

 - Тяжело смотреть на энти развалины домов, на рвань одёжи людской. – С огорчением прошептал Григорий. - С какой жадностью набросились ребятишки на котелки с кашей из ротной кухни.

 - Что ты говоришь? – переспросил ефрейтор Бугайло.

 -  Отдыхай…

 Прошедшей ночью солдаты отделения Шелехова почти не спали. Пришлось помогать танкистам, делать настил через речушку, а затем артиллеристам, застрявшим в чернозёмной грязи. Мелкий противный дождик прекратился только к утру. От усталости притупилось мышление, клонило ко сну. Некоторых ребят, засыпавших на ходу, заносило в сторону, но толчок соседа возвращал их в строй.

 - Куда прёшь?! – подтрунивали самые бодрые.

 Григорий несколько раз ловил себя на точке засыпания. Тощий великан Кошелюк, голова которого возвышалась над всей колонной, поддавался сну без отрыва от шагания чаще других. Его ходули в ботинках 45 размера нередко шлёпали по лужам, обдавая брызгами товарищей.

 - Ходи в стойло! – без злобы заругались они.

 - Ноги поднимай…