Вознесение черной орхидеи

- Да каким выбором?! Тебя что, на цепь посадить собирались? Сколько можно искать себе тупые оправдания?

Спазм-сжатие горловых связок… Не спасает даже жадный глоток мартини. Но почти сразу отрезвляет ироничный вопль Лекси, которая не участвовала в разговоре, занимаясь поиском фильма.

- Багира, а когда это ты начала учить немецкий?.. Тут же язык сломать можно!

Мы с Элей одновременно повернулись к нашей супер-блондинке. Наверное, выражение лица у каждой из нас было одинаково недоумевающим.

- А что такое «Vertrag»? – Лекси с любопытством изучала стопку страниц в своих руках. – «im Namen des Direktors Herrn»… Это завещание Гитлера, да?

- Дай сюда! – меня опередила Эля, едва не разорвав документ в Ленкиной ладони. Та капризно надула губки.

- Ну и забирай, у меня еще есть. И тут такая красивенькая голограммка… Я бы ее оторвала себе, но он заламинирован…

Я уставилась на документ, который теперь держала в руках Алиева, понимая, что вижу его впервые в жизни. Четыре страницы, может, больше. В том, что язык – немецкий, у меня не осталось сомнений, стоило увидеть в тексте слово «Deutschland». Я понятия не имела, откуда это взялось в моей квартире!

- Подожди! – Эля защелкала телефоном, вбивая название документа в переводчик. – Юль, это договор. Предположительно, купля-продажа. Смотри, здесь его фамилия!

- Как у Анастейши Стил и Кристиана Грея? Круто! А кто кого покупать собирался? – Ленка вертела в руках нечто, похожее на корочку диплома, с рядом голографических оттисков. – А что это такое? Вы договаривались, да?

Внезапное озарение ударило в солнечное сплетение выбивающей тревогой. Я вспомнила вчерашний вечер.

«Можно воспользоваться твоим принтером?»…Я стараюсь не смотреть за тем, чем он занят, я пытаюсь изо всех сил не показать, как мне больно, как рушатся мои ледники, как съедает изнутри острое желание упасть к его ногам и положить голову на колени, после чего хоть апокалипсис… хоть финал в стиле «Истории О», с оттиском клейма, которого я уже не боюсь, потому как добровольно и с удовольствием позволила выжечь подобное на сердце и сознании вензельным росчерком. Гордость сдавливает мою шею цепкими объятиями смерти, произнеси я стон-мольбу или кинься к его ногам, - сомкнет пальцы, передавливая, вырывая пульсирующую аорту, – лучше умри, но не смей расписываться в своей слабости! Я переключаюсь на его пальцы. Когда он сел в кресло у компьютерного стола, у него в руках была флешка и небольшая стопка документов. Флешка в USB – разъеме, документы по левую руку, чтобы иметь возможность свериться, поверх моих конспектов и первых распечаток титула курсовой. Жужжание принтера, и он ловко вынимает распечатанные страницы, удерживая в правой руке, бегло пролистав, укладывает в кейс… А те, что остались лежать на столе, там и остаются? Потом мы прощаемся… потом эти розы… боже мой!

- Дай сюда! – Эля уже вертит гербовую бумагу и пластиковую карту в своих руках. – Это вообще похоже на уставные документы! Давай сейчас перепишем и вобьем в поисковик… хотя сертификат скорее всего универсальное название… Юля, здесь в каждом его фамилия! Ты уверена, что он уехал в деловую поездку, оставив эти документы у тебя?

Мы смотрим друг на друга, ошеломленные внезапным осознанием. Эля приходит в себя первой.

- Быстро звони. Он еще не улетел?

- Нет, в 18 с чем-то…

- Уже без пяти минут шесть!

Характерный сухой треск зарождается в глубине моей опустошенной сущности, просвечивая насквозь разрядом молнии за секунду до оглушающего громового раската. Живительное тепло хлынувшего ливня иссекает эйфорией зародившейся надежды. Последнего шанса, перед которым гордость бессильна. Она попыталась поднять восстание, я физически прочувствовала, как дернулась ее карающая длань в попытке вынуть меч из ножен за спиной, чтобы стоять до конца, не позволяя переиграть свод ее нерушимых законов… Но она тут же оказалась обезоружена сильнейшим обстоятельством, которое так коварно-дипломатично сломало ее диктатуру. Вмешательство высших сил – или заранее продуманная опытным игроком акция? Мне сейчас не хочется об этом думать.

- Я не успею! – паника запускает захлест первого витка аритмии. – Я даже не знаю, где…

- Юля. Хватит тупить, в Харькове один аэропорт!       Б**дь, спасай ваши отношения… - я перевожу растерянный взгляд на притихшую Лекс, затем опять на Элю, которая вырывает бокал из моих дрожащих пальцев, и оголтело стучит по кнопкам мобильного.

- Савина, 20 б! Едем в аэропорт! Когда? Немедленно! Час назад!

Меня сковывает стальным бондажом неуместного оцепенения. Опускаюсь в кресло, не в силах побороть приступ панической дрожи во всех конечностях и разобрать на составляющие ее природу. Восторг. Гора проблемы выбора – с плеч. Страх перед неизвестностью. Сомнения. Чувство нереальности происходящего.

- Что значит «машин нет»?! Ты раньше могла сказать? Твою мать! – топает ногой Эля. – 10 минут эта овца молчала!

Я действительно потеряла счет времени. Сижу, не понимая движухи вокруг, пока на мои руки не падает дубленка, а Эля не срывает меня с кресла резким рывком за руки.