Вознесение

– Ладно, как насчет еще одной жизни в пустыне? Ты жила в Серенгети, когда я тебя нашел. Высокая и нескладная. Лучшая бегунья в деревне. Однажды я проезжал через нее по пути к Роланду и остановился на ночь у ближайшего родника. Остальные мне не доверяли, но…

– Но мой отец заплатил тебе три шкуры зебры за нож, который лежал в твоей сумке!

Дэниел улыбнулся.

– Он остался в плюсе.

– Это поразительно, – сказала она, едва дыша. Сколько еще было в ней воспоминаний, о которых она не знала? Как далеко в прошлое она может заглянуть? Она развернулась к нему лицом, прижимая колени к груди, и наклонилась так, что их лбы соприкоснулись. – Ты помнишь все о нашем прошлом?

Глаза Дэниела смягчились.

– Иногда порядок вещей сбивается в моей голове. Признаюсь, я не помню те долгие промежутки времени, которые провел один, но помню каждый первый взгляд, брошенный на твое лицо, каждый поцелуй твоих губ, каждое наше общее воспоминание.

Люс не стала ждать поцелуя от Дэниела. Вместо этого она первая прильнула к нему губами, наслаждаясь стоном изумления и удовольствия одновременно. Она хотела стереть всю ту боль, которую он испытывал, теряя ее.

Поцелуй с Дэниелом был новым и возбуждающим, но одновременно и безошибочно знакомым ощущением. Словно детское воспоминание, которое казалось сном, пока ты не нашел доказательства – фотографии в старой коробке на чердаке. Люс чувствовала, что нашла целый склад важных фотографий, и все эти позабытые воспоминания были выпущены на свободу из глубин ее души.

Она целовала его в настоящем, но в то же время странным образом и в прошлом времени. Она словно касалась губами истории их любви, ощущала ее сущность своим языком. Это был не один отдельный поцелуй, а сразу все, которые когда-либо были между ними. Все их объятия и сплетения языков. И каждое из них было опьяняющим. Когда он провел рукой по ее спине, она почувствовала, что задрожала так же, как и сотни раз до этого. Ее глаза то открывались, то закрывались, и сквозь ее спутанные ресницы Дэниел казался знакомым, как тысяча поцелуев.

– Дэниел, – бесстрастный голос изгоя оборвал грезы Люс. Бледный мальчик стоял над ними и смотрел с высокого камня, на который они облокачивались. Сквозь его серые прозрачные крылья виднелось проплывающее по небу облако.

– Что такое, Винсент? – спросил Дэниел, поднимаясь на ноги. Должно быть, он помнил имена изгоев с того времени, когда все они жили вместе на Небесах до Падения.

– Простите, что прерываю, – сказал изгой, которому не хватило манер отвернуться и не смотреть на горящие щеки Люс. Хорошо, что он не мог видеть их по-настоящему.

Она быстро встала, расправила свитер и прижала холодную руку к горячей коже.

– Прибыл кто-то еще? – спросил Дэниел.

Изгой неподвижно стоял над ним.

– Не совсем.

Дэниел обнял Люс за талию правой рукой. Одним мягким – «вшуух» – взмахом крыльев он перелетел пятьдесят футов отвесной скалы так легко, как обычный смертный делает шаг вверх по лестнице. Ее желудок перевернулся от восторга из-за такого полета.

Дэниел поставил Люс на каменное плато, повернулся и увидел, что пять изгоев, которые сопровождали их, собрались вокруг шестой фигуры. Дэниел шокировано вздрогнул, а его крылья дернулись назад, когда он увидел шестого изгоя.

Мальчик был маленьким, стройным, с большими ступнями.

Его голова была недавно обрита. Наверное, ему было бы лет четырнадцать, если бы возраст изгоев измерялся годами, как у смертных. Кто-то избил его. Сильно.

Его лицо было исцарапано, словно от нескольких столкновений с каменной стеной. Губа кровоточила так сильно, что кровь блестела на его зубах. Сначала Люс не поняла этого, потому что кровь изгоев не была красной. Она была бледно-серой. Его кровь была цвета пепла.

Он всхлипывал, лежа на скале, и шептал что-то, чего Люс не могла разобрать. Другие пытались ему помочь.

Они хотели поднять его, чтобы убрать грязный плащ, разорванный в нескольких местах, а одного рукава вообще не хватало. Но изгой кричал так отчаянно, что даже Фил сдался и снова опустил мальчика на землю.

– Его крылья сломаны, – сказал Фил, и Люс увидела, что грязные крылья лежали под неестественным углом за его спиной. – Не знаю, как он добрался обратно, – Дэниел встал на колени перед изгоем, закрывая лицо мальчика от солнца. – Что произошло, Дедал? – Он положил руку на плечо изгоя, и это будто немного успокоило подростка.

– Это ловушка, – хрипло выдавил Дедал, выплевывая серую кровь на воротник пальто.

– Что? – спросил Винсент.

– Чья ловушка? – не понял Дэниел.

– Чистильщиков. Им нужна реликвия. Они ждут в Вене… ваших друзей. Огромная армия.

– Армия? Они теперь открыто сражаются с ангелами? – Дэниел недоверчиво покачал головой. – Но у них не может быть звездных стрел.

Белые глаза Дедала вылезали из орбит от боли.

– Они не могут убить нас. Только пытать…

– Ты сражался с чистильщиками? – Дэниел казался взволнованным и впечатленным. Люс все еще не понимала, что такое чистильщики. Она смутно представляла их как темное продолжение Небес, опускающееся на мир.

– Что произошло?

– Я пытался сражаться. У них численное превосходство.