Возмущение праха

Смолчав на этот раз, лаборантка с помощью рычагов и пружин подвела один из серых сосков ко рту малыша, и он, не открывая глаз, задвигал губами. В комнате раздалось аппетитное чмоканье, заглушившее постукивание клавиатуры компьютера.

Люся наблюдала, как он ест, с умилением, и я проникся к ней определенной симпатией. Крот же ни разу не оглянулся, не интересуясь ничем, кроме клавиш и экрана. Он явно не понимал, что, сколь бы ни был хорош «корм», для ребенка невыносимо, чтобы с ним обращались как с неодушевленным предметом.

Ничего, малыш, потерпи немного… совсем немного… я тебя вызволю из этого электронного инкубатора… из этого электронного карцера.

49. ДОКТОР

Уверенность в обладании безошибочными решениями всех вопросов внушает учителям такое самомнение и вместе презрение к народу, к его невежеству, что между ними и народом становится невозможным что-либо общее.

Николай Федоров

Итак, для меня начался отсчет времени и появился его дополнительный масштаб. Мне стало понятнее то, что Полина втолковывала мне летом относительно сосуществования нескольких координат времени — с разными масштабами и ведущих в разные событийные миры. Однако как давно это было… и какие мы были тогда беззаботные… трахались без передышки, как кролики, и не подозревали, что это повлияет на всю дальнейшую жизнь… и на масштабы времени в том числе. У меня теперь стало две координаты времени, воистину ведущие в разные событийные миры. Одна координата — привычная, общая со всеми людьми, и вторая — ускоренная, имевшая смысл, кроме меня, для моего сына и для Полины, ведущая в почти пустой пока событийный мир, но вскоре подлежащий быстрому заполнению. А у Полины была еще одна, жуткая координата — ее биологического времени, грозившая в случае промедления уничтожением всех остальных измерений. Мне же требовалось срочно заняться обустройством своего второго, только что возникшего событийного мира.

Позвонив Вальке Рыжей, я узнал, что она надеется родить через пару дней. Еще она сообщила, что готовить жилище к предстоящему событию ей помогает подружка, хотя оно и так готово, но, когда кто-то заботится, все равно приятно. Мое предложение, чтобы я, когда настанет момент, отвез ее в родильный дом, а потом и забрал бы оттуда, пришлось ей по вкусу.

— Это верно. Для женщины почетней, когда ее встречает мужчина.

На вторые сутки после этого разговора я перебрался к ней, соблюдая технику безопасности в смысле хвостов, и еще через день она родила девочку. Как и было условлено, врач, за довольно скромную взятку, оформил ей двойню.

Помня, что жизнь специалиста моего профиля часто преподносит сюрпризы, и далеко не всегда — приятные, я заодно забросил к Рыжей чемоданчик с наиболее необходимыми вещами, а все ценные документы стал держать при себе.

Врач, учитывая Валькино лошадиное здоровье и стремясь поскорей от нее избавиться, выписал ее через сутки. Она и выглядела, и чувствовала себя превосходно, так что я, выпив с ней и подружкой символическую бутылку шампанского, без опасений оставил ее на попечение товарки и ее собственного природного здравого смысла.

— Когда ждать-то тебя… и сына? Или еще сам не знаешь?

— Толком не знаю, — честно признался я, — думаю, через месяц, не позже.

— Ладно, подожду. — Она поцеловала меня не то чтобы жадно, а скорее тщательно, долго не отпуская мои губы. Да, подумал я, уход за сыном придется как следует отрабатывать… хотя, возможно, это будет не в тягость.

После цветущей Рыжей на Полину было страшно смотреть. Разумеется, напичканная витаминами и тонизирующими препаратами, она быстро оправилась и набрала норму здоровья, соответствующую ее биологическому и календарному возрасту. Но, не говоря уже о лице, она вся как-то съежилась, стала меньше ростом и, хотя старалась держаться прямо, приобрела характерную старческую походку и еще — отсутствие мимики, застывшее выражение лица. Крот рядом с ней выглядел молодцом.

«Выписавшись» из «детской», Полина жила в своей комнате при лаборатории — куда-либо ездить у нее не было сил, и в любую минуту ей могла потребоваться аппаратура для реанимации. Невесело это, конечно, — осознавать себя пациенткой в институте, где проработала всю жизнь.

— Надо бы поскорее пройти рекомбинацию, почему она со дня на день откладывается? — Я теперь, разговаривая с ней, не мог заставить себя произнести ни «ты», ни «вы» и потому выбирал безличные формы обращения.

— Он готовит сеанс, но есть сложности. Случай не предусмотренный. Не знаю, что из этого выйдет. — В ее голосе слышалась бесконечная усталость. — Меня не волнует, как я выгляжу, но я потеряла возможность работать. Моя беда только в этом. — Она медленно навела на меня черные дырочки своих зрачков, и я подумал: если бы ее лицо могло сейчас выразить какую-либо эмоцию, то это было бы презрение.