Возможно, на этот раз

– О, это ты. Вы с Эндрю не разделялись?

– Мы разделились и только сейчас снова встретились. Мой телефон разрядился. Тебя нужно спасать?

Она издала слабый смешок.

– Нет, я найду выход. Если честно, я уже пару раз проходила мимо входа. Папа меня убьет.

– Ага… – Я переминалась с ноги на ногу. – Спасибо за помощь.

– Ага, – сказала она и повесила трубку.

Я вздохнула, гадая, стоит ли мне перезвонить ей снова, но Эндрю вдруг прервал мои размышления:

– Мне кажется, об этом лучше разговаривать не по телефону.

– Думаешь, мысли читать умеешь? – спросила я, возвращая ему телефон.

– Я же уже сказал, что умею. Я тебя раскусил, Софи Эванс.

Я покачала головой. Как же я устала.

– Вот бы ты мне тоже дал наводку.

– Что?

– Ничего. Может, раскусишь и этот лабиринт, мистер Всезнайка?

Он кивнул головой в ту сторону, откуда пришел.

– Я могу показать дорогу к платформе. Это поможет.

– А если не поможет, то у меня в кармане завалялась спичка. Сожжем это все к чертовой матери.

Он расхохотался.

– Может, я и не совсем тебя раскусил.

Какое-то время мы шагали молча. Потом я спросила:

– Видишь, какие тут звезды? Вот об этом я тогда говорила.

Он поднял голову.

– Звезды тут и правда потрясающие. – Его голос звучал так же мрачно, как и мой.

– Ты как? – спросила я. Он в кои-то веки дал отпор своему отцу, и я понимала, что для него это было непросто.

– Гуляя по лабиринту в одиночестве, невольно начинаешь себя анализировать, – ответил он.

– Соглашусь. Нужно всем устраивать такие сеансы раз в неделю. Лабиринтовая терапия.

– И как люди раньше до этого не додумались? – спросил он. Я издала слабый смешок.

– И что тебе тут удалось понять? – спросила я, помолчав.

– Это эксклюзив для клиентов лабиринта.

– Ты прав. Надеюсь, лабиринт умеет хранить секреты.

Потому что мне тоже не очень-то хотелось рассказывать кому бы то ни было о том, через что мне сегодня пришлось пройти в этом лабиринте. Я просто хотела выкинуть это из головы, оставить все переживания посреди кукурузного поля.

Эндрю встретился со мной взглядом, снова поддразнивая.

– Ну что, оставим тут еще парочку секретов?

Я пихнула его в плечо.

– Ты смешной.

Эндрю поднял руку и на ходу ударил какой-то лист.

– Вот в чем штука: мой отец – говнюк. Ты всегда об этом знала, я всегда об этом знал, весь мир знает об этом. Но я просто хотел… не знаю, дать ему презумпцию невиновности. Попытаться понять, почему он такой. И, раз уж, как ты видишь, я невероятно проницателен…

– Невероятно.

– Я думал, что понимаю, почему он так поступает. Стресс, давление. Попытки вылезти из той провальной ямы, в которой он себя чувствует.

– Провальной ямы?

– Да. Его шоу провалилось, его брак развалился, его ресторан, который он попытался открыть, когда шоу закрылось, тоже провалился. Поэтому он берется за неудачные предприятия и пытается сделать их успешнее. Я думаю, это помогает ему держать своих демонов в узде. Но судя по всему, это работает плоховато. Потому что демоны, которые заставляют его думать, что орать на маленького ребенка – нормально, по-прежнему живут и здравствуют.

– Кстати об этом, – сказала я. – Мой брат будет в полном порядке. Не то чтобы на него никто никогда раньше не орал. И потом, он самостоятельно разобрался в лабиринте и был страшно горд собой.

– И не зря. Эта штука – не шутки.

– А я о чем.

Эндрю вздохнул.

– Поведению моего отца нет оправданий, и, так как я сомневаюсь, что он извинится, я прошу прощения за него.

– Ты не обязан. И кстати, моя мама отчитала его. Твоего отца, в смысле.

Эндрю вскинул брови.

– Твоя мама?

– Ага. Моя обычно эгоистичная, частенько апатичная, вечно ко всему безразличная мама дала отпор мужчине, с которым флиртовала последние пять месяцев. Странная ночка выдалась.

– Чтобы ты знала, я тоже не думаю, что твоей маме стоило надевать каблуки на ферму сегодня, – добавил Эндрю. – Не знаю, почему именно из-за этого Мика сорвалась.

– Спасибо, – сказала я тихо, не зная, верить ли ему. – Я уверена, что дело было вовсе не в этом. В ней это все давно варилось. – Какой-то стебель коснулся моего локтя, и я тряхнула рукой, сбрасывая его. – Но я и правда предвзято отношусь к своей маме. Она почти ничего не делает нормально. И у нее есть привычка позорить меня при всех.

– Да ладно? – Эндрю изобразил удивление.

– Представь себе. Я потеряла терпение и перестала ее видеть, думаю. – Я пожала плечами. – Не знаю. Лабиринт не открыл мне правду о том, откуда берутся мои проблемы с матерью. Мы как раз работали над этим, когда я столкнулась с тобой. Но, возможно, мои суждения были неверны… в очень многом.

Мы повернули за угол, и перед нами предстала деревянная лестница, ведущая на обзорную площадку.

– Я знал, что смогу ее найти, – сказал Эндрю. Мы поднялись наверх по ступенькам и остановились, в молчании глядя на кукурузное поле.

В чем вообще заключались мои проблемы с матерью? Кроме того, что она постоянно ставила меня в неловкое положение. Должно же было быть что-то еще, верно? Потому что иначе это был бы очень тупой повод так сильно злиться на нее.