Возьми меня в долг

— Я не могу уже есть, — откидывает вкусность в сторону. Блин, я бы сейчас поела, как бы это жалко ни звучало. Последний мой перекус был… в обед. Домой я обычно возвращаюсь в семь. И тогда только ужинаю. Но сегодня… Я свистнула на кухне пару макарон. И то боялась, что поймают. А теперь хочу есть. А тут ещё беременная Лилька с огромным пузом жует у меня на глазах. Вот и чего по видеосвязи ей вообще позвонила?! Чтобы страшно не было. И, если меня вдруг кто похитит, она лицо увидит. Фоторобот составит. — Толстею на глазах! Как в зал ходить перестала, прям чувствую, как щёки распёрло в разные стороны! Ляхи… Блин, вообще молчу. Но Ричарду нравится.

Да блин, мне бы Лилькину тройку и бёдра, я бы сама на себе женилась!

— Э, Цветочек, — слегка смеюсь. — Это же нормально. Вот родишь через полтора месяца свою девчушку и похудеешь!

— Ну да, точно, — утешает сама себя. Поглядывает искоса на бургер. В ней борьба идёт. И её внутренняя обжора побеждает: шаловливые ручонки тянутся к булке. — Ладно, уговорила. Поем ещё.

Я хочу засмеяться, но боковым зрением вижу переливающиеся в свете луны фары. Поворачиваю голову к машине, вижу два жёлтых «глазика». Не успеваю чётко рассмотреть. Но вижу точно… это не автобус.

— О, Лиль, приехал, — наигранно радуюсь. Рассматриваю силуэт автомобиля и едва разочарованно не постанываю. — Дома буду — перезвоню.

— Ага, давай, жду, — я отключаюсь, даже не попрощавшись. Убираю телефон в куртку и, гордо вздёрнув подбородок, отворачиваюсь. Делаю вид, что высматриваю долгожданный автобус. И плевать, что он должен приехать с той же самой стороны, с которой сейчас и появился перед моими глазами чёрный… Да чёрт его знает, какой марки автомобиль! Машина как машина.

Надеюсь, что Рихтер всего лишь едет мимо. Ну, мало ли? За презервативами в аптеку поехал. Для Оливии. Или для кого ещё. Уверена, он всех горничных в доме перечпокал.

И я готова разочарованно простонать в голос, когда он останавливается рядом. Я специально отворачиваюсь, смотрю на дорогу. Поглядываю в пустоту, пока стекло опускается вниз.

Нет!

Уйди!

Проклятый ты извращенец!

— Какая неожиданная встреча.

Я игнорирую. Очень. Кто вообще в одиннадцать часов ночи разъезжает? Правильно, олигархи эти ненормальные.

— Ты в курсе, что автобус больше не придёт? Шлагбаум закрывают после восьми. Въезд только по пропускной карте.

Неосознанно поджимаю губы, когда слышу эту горькую правду. Дерьмо. Придётся вызывать такси. Но в Германии оно такое дорогое, что, чёрт… Это может влететь мне в копеечку. Позвонить тёте? И сдать себя с потрохами, что я теперь подстилка для какого-то немца? Она-то думает, что у меня депрессия. Даже на днях заскакивала. Но меня дома не было, сказала ей, что у Каролины была.

Проклятый ты извращенец!

Да, блин, пойду пешком! Проблем-то! Дойду до остановки, да сяду на общественный транспорт. Приеду домой в середине ночи, но это всё лучше, чем ночевать на улице!

Резко встаю с холодной лавочки и не чувствую ног. Холодно, да. У меня уже зуб на зуб не попадает, но об этом Рихтеру знать не обязательно.

— Садись, довезу тебя до дома.

Я едва не спотыкаюсь о маленький камушек, который задеваю носком белых слипонов. Его слова удивляют. Он вообще сегодня сам не свой. То целоваться лезет, то потом говорит мне, что я права, а сейчас собирается до дома подвезти?

Почему я чувствую в этом подвох?

— Обойдусь, — отказываюсь и продолжаю свой путь. С каждым шагом я должна отдаляться всё дальше и дальше, но Рихтер не сдаётся. Ему явно не нравятся мои отказы. Потому что он продолжает ехать аккуратно за мной.

— Давай проясним сразу, — настораживающе спокойно, с ноткой холодности раздаётся позади. — Это был не вопрос. А прямой приказ. Не сядешь в машину, прикажу охране схватить тебя на пункте. Клининговые работники часто воруют у своих заказчиков. А у меня как раз недавно пропали одни дорогие часы…

Я резко останавливаюсь. Он меня словно к земле заставляет прирасти.

Оборачиваюсь, смотрю на человека, который не остановится ни перед чем. Как так вообще можно с девушкой поступать? Хотя он настолько подонок, что я не удивлена.

— Ты и дальше будешь меня шантажировать? — отзываюсь недовольно. В нём хоть что-то нормальное есть?!

— Ты же по-хорошему не хочешь.

— Потому что ты и сам не пытаешься, — не выдерживаю. — Окей, я не убегаю от отработки долга. Прекрасно знаю, что за этим последует. Ты уже доказал мне, что схватить мою сестру и едва не изнасиловать для тебя нормально. И я ведь не пытаюсь улизнуть от всего этого! Не убегаю! Но, если хочешь нормального от меня отношения, перестань быть козлом!

Я давно не чувствовала такого облегчения. Да, очень давно. Вот сейчас выговариваюсь ему и чувствую, как весь негатив растворяется где-то в воздухе. Главное, чтобы, пока этот моральный урод здесь, негатив опять не прилип ко мне.

Я смотрю в его серые глаза. И, несмотря на холодок, который бежит по коже, всё равно не жалею о своих словах. Пора спустить этого напыщенного индюка с небес на землю.

Но понимаю, что чем больше это хочу сделать — тем хуже мне. Завтра мне не поздоровится.