Вожак санитарной упряжки

Вожатый Анисимов хорошо знал собачью натуру. Он родился и вырос на севере и много лет, еще до службы в армии, имел дело с собаками, работая каюром.

Подобно старым каюрам, он верил в разум собаки, и споры других солдат о том, «умеет ли думать собака», его удивляли. В этом Анисимов даже никогда не сомневался. В своей жизни он видел много замечательных поступков собак, поступков, которые, по его мнению, невозможно было совершить без разума.

Вот и сейчас Анисимов легко понял, чего хотел Малыш. Через минуту он вывел Малыша и Снежка во двор.

Этот двор был, по крайней мере, раз в десять больше того, где жил Малыш последнее время.

Тут уже было много собак, которых водили на сворках другие вожатые. Никогда еще Малышу не приходилось видеть так много своих собратьев одновременно.

Но странно! Малыш да несколько других собак имели какую-то непонятную привилегию. Они получили полную свободу и могли разгуливать по всему двору. Остальные собаки, в том числе и Снежок, гуляли на поводке со своими вожатыми.

Малыш не имел ни малейшего представления о дисциплине, и о многих порядках и правилах, какие существовали в подразделении служебных собак. А ведь именно одно из этих правил освобождало его и других молодых собак, не достигших восьмимесячного возраста, от ошейника, поводка и дрессировки.

Хотя все вожатые были одеты одинаково, в обычную военную форму, Малыш без труда находил среди них Анисимова. Время от времени Малыш подбегал к нему и, покружившись и попрыгав вокруг вожатого и Снежка, снова мчался в другой угол двора.

Потом Малыша водили на осмотр. Ветеринарный врач прощупывал у собак-новичков мускулатуру, осматривал кожу, глаза, уши и зубы и проверял пульс.

После осмотра Малыша он удовлетворенно сказал:

– Отличная собака.

Глава пятая МАЛЫШ ПОЛУЧАЕТ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ

Так Малыш стал служебной собакой.

У каждой служебной собаки есть своя специальность.

Есть собаки-пограничники, связисты, подносчики патронов, санитары.

Под ожесточенным пулеметным и минометным обстрелом бегут и иногда ползут четвероногие связные и доставляют приказания и донесения. На поле боя собаки разыскивают раненых и сообщают о них санитарам.

Малыш – выносливый северянин – был зачислен в подразделение ездовых собак.

***

Прошло два месяца. Зима стояла дружная, ровная, без оттепелей и без сильных морозов.

Малыш стал совсем взрослым. Мускулы его окрепли. Пропали неуклюжесть и беспричинная щенячья восторженность. Шерсть лежала густая, с красивым переливом оттенков. Широкая белая грудь таила приобретенную с возрастом силу.

Однажды Анисимов не пришел в будку в обычный для кормления час. Это очень удивило Малыша. За два месяца он привык получать свою ежедневную норму в установленное время. Но прошло два часа, а вожатый все не появлялся, и Малыш стал проявлять признаки беспокойства. Он не был голоден и мог бы терпеть еще очень долго без пищи, но сказывалась сила привычки.

Еще более удивительным было то, что Анисимов пришел, но кормить не стал. Он вывел Малыша во двор и не отпустил, как обычно.

Во дворе их ждал другой вожатый, Ильинский.

Ильинский взял Малыша за ошейник, а Анисимов достал из сумки кусочек вяленого мяса и отбежал далеко к забору.

– Малыш, ко мне! – крикнул Анисимов, держа на виду мясо.

Ильинский отпустил Малыша, и тот немедленно бросился к лакомству, которое сразу же и получил.

– Хорошо, – ласково сказал Анисимов, оглаживая собаку.

Но кусочек мяса был слишком мал для необычайно возросшего аппетита. Малыш просительно заскулил. В этот момент он услышал свою кличку. Звал Ильинский, – и теперь он тоже держал в руке кусочек мяса.

– Малыш, ко мне!

Второй раз услышал Малыш эти короткие слова – «ко мне», произносимые повелительно.

Анисимов подтолкнул Малыша, направив его в сторону Ильинского.

– Ко мне! – повторил Ильинский, и Малыш побежал на зов.

Кусочек мяса, похвала «хорошо!» и ласка были поощрением.

«Ко мне!» – эту твердую, повелительную команду Малыш слышал сегодня несколько раз. И хотя ему уже не показывали мяса, он все же бежал. Он видел, что вожатый был особенно доволен, когда команда выполнялась быстро и старательно. Малыш любил и уважал Анисимова и потому всячески добивался его ласки, его доброго слова. И Малышу было приятно сейчас видеть довольного и улыбающегося вожатого.

После учебы Малыш получил обильный корм.

Он насытился и прилег на подстилку. Он наслаждался отдыхом. И даже когда Анисимов вышел, намеренно оставив дверь открытой. Малыш не пошевелился. Так хорошо было лежать, вытянув передние лапы и положив на них морду. Он закрыл глаза, и сладкая дрема охватила его. И вдруг он услышал:

– Малыш, ко мне!

Он вскочил и в ту же секунду уже мчался по двору к своему вожатому. Его влекла могучая сила воли человека, и ничто сейчас не могло бы его остановить или заставить повернуть в сторону.

Сияющий встретил его Анисимов.

С этого дня началась регулярная учеба.

Малыш легко поддавался дрессировке, и это очень радовало Анисимова.

– Вперед! – говорил вожатый.

Малыш срывался с места, и Анисимов едва поспевал за ним.