— Значит, поспим на час меньше, а сделаем им эти ПАРМы! — рубанул рукой дядька Матвей. — Я Лидку помню, когда она голоногой пигалицей вокруг завода по лужам рыськала. И женишка ее помню Петьку. Околачивал тут на проходной груши энтим самым, ее ожидаючи от мамки, — послышался гогот. А Лида густо покраснела. — А теперь она германца лупит в хвост и в гриву! И если ей для того нужна моя помощь, я вообще, тля, спать не буду, а помогу! И вам, тля, не дам! — он зло уставился на парня, — Вы меня знаете, тля! — паренек отвернулся. Видать дядька Матвей был действительно суров. Старик повернулся к Клязьмину, — В общем, Артемыч, ты оформляй все, как там надо по вашей партейной линии, выделяйте материалы, сделаем мы все, сколь надо. А ты вьюношь, — дядька Матвей посмотрел на Сашку, — воюй спокойно. Мы тут в тылу справимся. Все, кончай разговоры, — мужчина махнул рукой, не дожидаясь от Сашки ответа и стал спускаться с эстакады, — работать айда, — и люди, повинуясь его распоряжению, отданному мимоходом, рабочего стали расходиться по местам.
С проходной Сашка вышел с тяжелым сердцем. Вроде и получилось все, что задумывал. И стартеры будут и ПАРМы, но на душе было погано. Перед глазами стояли уставшие тусклые лица рабочих и яркий, светлый, пронизывающий, требующий невозможного, взгляд дядьки Матвея. Надо скорей уговаривать маму Никифорова и домой, в корпус. Еще неплохо было бы встретиться с Надей. Но это уже как получиться.
[i] Разработали кожзам в СССР в конце 1920-х годов, когда появилась необходимость создать замену натуральной коже. Дерматин сразу стал выпускаться в больших количествах и полюбился многим людям за свой вид, демократичную цену и практичность.
XI
Чистый, глубокий голос затих и послышался треск и шорох. Сталин поднял иглу граммофона с пластинки, на «пятаке»[ii]которой, на красном фоне чернела размашистая надпись «Песни с фронта». Не торопясь он подошел к окну. Приближался вечер. Весеннее солнце закатывалось за горизонт, причудливо играя тенями в саду кунцевской дачи. В глубине на дорожке промелькнул боец охраны, совершающий плановый обход. Иосиф Виссарионович побарабанил пальцами по подоконнику. Мы эхо… Да, эхо и память… Прошла любовь, увяла, облетела, остались лишь искореженные сухие ветки, больно царапающие душу. Но это только его боль, он давно с ней свыкся. А любовь… Любить он себе запретил. У товарища Сталина может быть только одна любовь — Всесоюзная Коммунистическая Партия большевиков, иной любви он себе позволить не может.
Резко обернувшись, сипло спросил у Мехлиса:
— Кто это пэл? — от волнения акцент его усилился.
— Зинаида Воскобойникова, товарищ Сталин.
— Вот как?! — его бровь слегка приподнялась. Кто такая Воскобойникова он знал. Он знал практически все близкое окружение Стаина. — Почему не пригласили профессиональную певицу или актрису?
— Специально не пригласили, товарищ Сталин. ГлавПУРом принято решение начать выпуск серии пластинок «Песни с фронта». Будем записывать певцов и музыкантов фронтовиков, окопную самодеятельность, помимо пластинок планируем выпускать на радио одноименную передачу. Наподобие фестивалей солдатской песни в мире Стаина. Эта пластинка первая из серии.
— И что, есть что записать? — Сталину было действительно интересно.
— Есть, — кивнул Мехлис, — правда, не все можно пускать в народ, — Лев Захарович поморщился.
— Ругаются? — усмехнулся Сталин. Мехлис кивнул. — И нас ругают? — Сталин прищурился.
— Бывает и такое. Но мы боремся с такими несознательными проявлениями, — на скулах Мехлиса заиграли желваки.