- Зачем вам их видеть? Запоминайте мои характеристики - потом разберетесь. Зила первой подойдет к вам, но это вовсе не значит, что она потом полезет с вами под одеяло. Ласка подходить вообще не станет.
- А под одеяло? - легкомысленно поинтересовался Милов, прикидывая, через сколько минут придется выйти на воздух, чтобы без помех протрезветь.
- Ну, об этом вы спросите у нее самой. И вот все о дамах. Рядом с ними сидит любопытный персонаж.
Милов вспомнил: тот, с редкими волосами, у которого стакан вроде бы сросся с рукой, так что без хирургического вмешательства их не разлучить было.
- Да, - согласился Милов, - пока меня усаживали, он успел взять на грудь два веса.
- Ну, это ему как носорогу подснежник. Он не этим примечателен.
- Понял, - ухмыльнулся Милов, притворяясь чуть более захмелевшим, чем был на самом деле. - Он модель, рекламирует мужские прически.
- Не смейтесь над недостатками, друг мой, это нехорошо, у нас не принято. Он отличается от всех нас не прической, а тем, что он тут единственный технет, чистокровный технет, и не просто технет, а еще и сило!
Милов ощутил, как бодрость его начинает убывать, он вдруг затылком почувствовал чей-то пристальный взгляд и понимал - чьим этот взгляд должен был быть.
- И это никого не смущает?
- А почему это должно нас смущать?
- Мне как-то трудно представить - веселье под официальным надзором.
- Да никакого надзора нет, оставьте!
- Зачем же он тут?
- Затем же, что и вы: чтобы перевести дух, развлечься немного. Ну, и еще - посмотреть на нас, людей, в нерабочей обстановке, так сказать, неофициальной.
- Но зачем им это? Кажется, у них были возможности изучить людей более чем достаточно.
- Затем, что им интересно. Вы представьте себе: раса-то новая, молодая, значит, инстинкт подражания сильно развит, требует применения, а кому им подражать, если не нам, людям? Вот они и перенимают кто что может...
- Не пойму. Они нас считают низшими существами...
- Так это официально; разумеется, спросите любого из них в служебной обстановке, и они вам отбарабанят без запинки: люди свое отжили, люди обречены, люди во всех отношениях менее совершенны, чем они, технеты. Официально. А на самом деле они понимают, конечно, - те, кто вообще имеет желание думать и понимать, - что для того, чтобы не быть примитивными, необходимо иметь за спиной богатую историю, от нее все и идет; а у них истории, естественно, нет, откуда ей взяться, пара десятков лет - это не история, еще даже не серьезный разбег к ней. И вот они, сознательно или нет, смотрят на нас и заимствуют, постоянно что-то заимствуют, перенимают, хотя, может быть, и себе самим в этом до конца не признаются. Так что вы не сомневайтесь: тут они себя не чувствуют на службе, они очень любят, когда мы приглашаем их вот так - провести время, но, знаете ли, без приглашения не явятся; если их не позвать - будут очень переживать, но нахрапом не полезут, не станут ссылаться на то, что власть - у них... Ну, мы и приглашаем, понятно, нам они не мешают, а с другой стороны - это помогает поддерживать неплохие отношения, все же они ведь начальство, и при желании могут нашу жизнь затруднить, отравить, а могут и наоборот.
- Это понятно, однако вы уже не можете высказать вслух что-то из того, что наверняка думаете и что не очень обрадовало бы их.
- Нет, вы напрасно так думаете. Ведь мы - кто? Легальная и признанная оппозиция! Как бы власти ни кочевряжились, они не могут не обращать внимания на мнения остального мира: будь они хоть технетами в квадрате - им в одиночку не выжить, в стране ресурсов меньше, чем в носовом платке.
- В квадрате не выжить, - усмехнулся Милов, - а в кубе?
Силене моргнул озадаченно, потом рассмеялся:
- Вы остряк. Но и Куба выживала, пока в нее вливали - хотя бы нефть... И вот, представления внешнего мира требуют каких-то видимых признаков демократии, а демократия не мыслится без оппозиции. У технетов же оппозиции не может быть принципиально: единомыслие заложено в их конструкцию. Вот им и приходится...
Милов пьяненько ухмыльнулся:
- Ну, а почему бы вам не помочь им в этом? Программировать их, скажем, на два мнения, а не на одно?
- Программировать - какие мнения? Вы о чем?
- Насколько я понимаю, вы ведь здесь и заняты их производством?
Силене ответил совершенно другим - негромким, серьезным голосом:
- Нет. Мы занимаемся совершенно другой проблематикой. И я надеюсь, что у вас хватит такта и рассудка не спрашивать - какой именно! Мы вообще не разговариваем здесь о делах, мы отдыхаем; а если бы тут было принято болтать о работе, то вас бы сюда и на порог не пустили. Не думайте, что интересы государства тут не охраняются. Отнюдь!
- О, - сказал Милов и икнул, - я, видимо, сморозил некую глупость. После четвертой дозы это со мною бывает. Извините великодушно. Итак, вы оппозиция?
- По сути - нет, конечно. Мы же не политики. Тем не менее пользуемся правом говорить порою и неприятные вещи. Власть делает так, что эти наши упражнения в элоквенции становятся известными за границей - и все сугубо довольны. Кстати, и мы тоже.
- А вы-то чем?