Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

В Греции эпохи Гомера царь имел божественное происхождение, а его авторитет в религиозных делах был так велик, что его называли «главным жрецом». Последующее демократическое развитие не уничтожило связи между государством и религией, но контроль за обоими этими видами деятельности был передан в руки граждан. И люди следили за ними так строго, что государственная религия в Древней Греции не превратилась ни в клерикальную иерархию, ни в закрытый жреческий орден. Как правило, мужчин, которых должны были посвятить в жрецы, определяли с помощью жребия или в ходе выборов. В связи с этим их не готовили специально для выполнения этой роли, а обучение играло огромную роль в профессиональной деятельности жрецов и помогало им сохранить эту должность. Финансы храмов строго контролировались политическими властями, которые, в большинстве своем, тоже были выборными. Более того, лидеры правительства не считались людьми божественного происхождения; они не действовали как верховные жрецы или главы какого-нибудь скоординированного религиозного ордена. Поэтому слово «теократия», которое можно применять к примитивным условиям ранней Греции, совсем не подходит для граждан государств, живших в демократический период.

В великих аграрных цивилизациях средневековой Европы нетеократическое развитие продвинулось еще дальше. Попытки Пипина и Карла Великого установить теократическое правление не смогли обратить вспять тенденцию к феодальной децентрализации. Среди многих других второстепенных центров военной, политической и собственнической власти, которые ограничивали власть национальных и территориальных лидеров, церковь оказалась самой эффективной, поскольку единая доктрина и все более усиливавшееся объединение руководства помогли ее квазифеодальным местным органам приобрести квазиориентальную (восточную) организационную мощь. После длительного периода борьбы церковь добилась наконец полной автономии. В XI веке французские короли «смирились перед Святым престолом», а германский император Генрих IV признал себя слугой римского папы Григория VII. Какое-то время шла борьба между светской и церковной властью, пока наконец Иннокентий III (1198–1216) не поднял власть римских пап на такую высоту, что предпринял попытку, хотя и безуспешную, подчинить церкви само государство.

Среди многих случаев автономного экклезиастического поведения особенно поучителен пример Англии. В 1215 году английские епископы вместе с феодальными лордами заставили короля Джона подписать Великую хартию вольностей, в которой признавалось законным сбалансированное конституционное правительство. Эта хартия в первую очередь являлась уступкой Богу в пользу англиканской церкви. В первой главе этого документа, дарованного королем английской церкви, утверждалось, что «английская церковь должна быть свободной, пользоваться всеми правами, а ее свободы не должны никем нарушаться» и в особенности «та свобода, которая считается величайшей и необходимейшей для английской церкви, а именно свобода выборов». В статье 42, касавшейся свободы покидать королевство, подтверждалось крайне важное для священнослужителей право посещать Рим, не спрашивая разрешения у короля.

Церковь во времена Великой хартии вольностей не была всего лишь одной из групп эффективно организованных феодальных землевладельцев. Благодаря своей национальной и интернациональной организации, она отличалась и, в определенном смысле, превосходила все другие объединения светского дворянства. Более того, она боролась за свою автономию как организация, имевшая специфические религиозные цели и требования. Но какими бы значимыми ни были эти особенности, церкви не удалось бы ослабить власть политического режима, если бы она, одновременно с этим, не усилила собственнические и организационные силы светского дворянства. В качестве религиозного сектора этих сил церковь в аграрном обществе средневековой Европы превратилась в практически независимую от правительства организацию. Добившись этого, она помогла окрепнуть сбалансированному феодальному порядку более позднего времени, который, в конце концов, и породил современное западное общество.

Таким образом, не важно, где располагались высшие аграрные цивилизации Запада, главное, что они не имели крупных теократических структур. Города-государства классической Греции представляли собой нетеократическое сочетание правительства и религии; а в Европе в эпоху Средневековья светские и религиозные власти, отказавшись от интеграционной системы цезаропапизма, превратились в два сильно отличающихся друг от друга сообщества.

Гидравлическая цивилизация двигалась в совершенно ином направлении. Там, где племенные гидравлические правительства были оформлены в виде теократии, древние образцы обычно сохранялись даже в более сложных институционных условиях. А там, где в догидравлические времена теократии не было, она нередко появлялась как часть гидравлического развития.