В то время значительная часть Ливана контролировалась сирийскими военными. Для эффективной деятельности революционных сил Хомейни нужны были соответствующие договоренности с президентом Сирии Хафезом аль-Асадом. Это и было работой Мохташамипура: наладить такой политико-дипломатический контакт с Сирией, который позволит выйти на военный союз с ней.
Несмотря на наличие у обеих стран общего врага – Израиля, Асад поначалу настороженно относился к ухищрениям Мохташамипура. Иранский посол был полон неудержимого революционного энтузиазма. Асад, светский правитель, опасался, что исламский фанатизм, который разжигал иранец, в конце концов выйдет из-под контроля и обернется против режима. Как казалось тогда, будущие осложнения перевесят сиюминутные выгоды от политики, предлагаемой иранцами.
Однако после того, как Израиль вторгся в Ливан в июне 1982 года, Асад изменил свое мнение.
Война была катастрофой не только для Израиля, но и для Асада. В столкновении с Израилем сирийские войска получили тяжелые удары. Наибольший ущерб понесли сирийские ВВС, источник гордости для Асада, который командовал ими в прошлом и продолжал пестовать. За 46 часов было уничтожено 82 сирийских военных самолета, притом что Израиль потерял только одну боевую машину.
Из израильского вторжения Асад сделал вывод, что сирийская армия не сможет противостоять израильской на поле боя и должна попытаться нанести Израилю урон непрямыми методами[982]. Здесь Израиль сыграл на руку Сирии, оставив свои войска в Ливане. При этом израильтяне исходили из необходимости обеспечения покоя своим поселениям на севере, однако таким образом они просто создали себе еще один фронт, открытый и уязвимый для партизанских действий.
«Старший Асад (то есть Хафез, отец Башара, который сменит его) был, к моему большому сожалению, умным человеком, – говорит Меир Даган, командовавший в то время израильскими силами в Ливане. – Он создал аппарат выжимания крови из Израиля, не затратив на это ни копейки»[983].
Этим аппаратом была поддерживаемая Ираном шиитская милиция, которую Мохташамипур так страстно желал создать. В июле 1982 года Иран и Сирия подписали военное соглашение[984], по которому Корпусу стражей исламской революции под командованием Мохташамипура разрешалось действовать в Ливане. С внешней стороны они предоставляли гражданскую помощь шиитскому населению, строя социальные и религиозные объекты, например школы и мечети. Раздавали гуманитарную помощь бедным и нуждающимся, в том числе людям с наркотической и алкогольной зависимостью, и обеспечивали сравнительно качественную медицинскую помощь. Иран предоставлял ливанским шиитам все, что ливанское правительство, в котором доминировали представители суннитского и христианского большинства, шиитам никогда не давало.
Втайне же Копус стражей исламской революции начал готовить и вооружать боевиков, которые заполнили вакуум, оставшийся после ухода ООП, и которые за два десятка лет превратятся в доминирующую на Ближнем Востоке политическую и военную силу. Ощущая историческое значение зарождающегося движения, Мохташамипур дал ему величественное имя.
Он назвал его «Хезболла» – Партия Бога.
Ахмад Джаафар Кассир был 16-летним мальчиком из бедной шиитской семьи, проживавшей в ливанской деревушке Вейр-Канун-аль-Нахр. Его родители рассказывали, что «он рос внимательным и понятливым ребенком, а впоследствии стал самостоятельным и независимо мыслящим юношей». Уже в четыре года он бегал за отцом на семейный огород, чтобы собрать немного овощей и вернуться домой раньше отца. Вскоре местная мечеть стала его вторым домом, поскольку Ахмад часто ходил туда молиться и читать Коран.
Он был одним из шиитов, охваченных лихорадкой «Хезболлы», и осенью 1982 года его приняли в секретное военное формирование под названием «Исламский джихад»[985].[986] Ахмад тайно принимал участие в военных операциях против израильской армии. Он также использовал свои навыки для того, чтобы перемещать оружие туда, где, как считали в организации, оно было нужнее всего для борьбы.
Утром 11 ноября, около 7 часов, он отправился на белом «пежо», начиненном взрывчаткой, к семиэтажному зданию, служившему штаб-квартирой региональной военной и гражданской администрации АОИ в южном ливанском городе Тире. Подъехав к зданию поближе, Кассир резко нажал на акселератор и направил машину в цокольный этаж.
Затем подорвал себя.
Взрывом было разрушено здание и убито 76 израильских солдат, пограничников и оперативников Шин Бет, а также 27 ливанских рабочих, гражданских лиц, пришедших в администрацию по различным делам, и заключенных. Это была первая террористическая атака смертника за пределами Ирана, и в ней погибло больше израильтян, чем в любой другой подобной атаке до или после нападения в Тире.
В течение многих лет «Хезболла» хранила данные об участниках этого инцидента в тайне. Только позже шиитская милиция построила памятник Кассиру в его деревне, опубликовала благодарственное письмо, которое Хомейни написал его семье, и объявила день его смерти Днем мучеников.