Воскресение в Третьем Риме

Полюс не мог поверить, что отец прекратил работу над «Действом о Граали», напротив, он был уверен, что Чудотворцев ни над чем другим не работает, что все его остальные работы либо предваряют, либо дополняют «Действо» (так ли уж он был при этом неправ?). Отец вынужден засекречивать свою работу над «Действом», иначе рукопись изымут, конфискуют. Долгое время Полюс полагал, что либретто «Действа» и его партитура хранятся в заветной Олимпиадиной шкатулке и из своеобразного пиетета перед памятью матери не позволял себе заглядывать в шкатулку старался, чтобы она не попадалась на глаза посторонним, прятал ее даже от Марианны, в особенности от Марианны, в особенности когда наступило в ее жизни с его отцом то, в чем он уже не мог сомневаться. Чем больше одинок становился Полюс, тем больше тосковал он по умершей матери, и в старости плакал о ней пьяными слезами. Со временем Полюс все громче обвинял отца в смерти матери, сильно преувеличивая его вину Такую форму принимала у Полюса ревность, и Платон Демьянович терпел это, свою вину чувствуя. При этом в самые мрачные времена «железного занавеса» Полюс был совершенно уверен, что отец, даже арестованный, может выехать за границу, если только захочет. По существу он обвинял отца в том, что отец лишил его орлякинской пенсии. Полюс продолжал рассчитывать на нее не только после смерти матери, платившей, как он теперь знал, эту пенсию, но и после смерти Орлякина (разве он, внук и преемник Демона, которого m-r Methode так любил, мог быть не упомянут в его завещании?). Так что все дело в том, чтобы выехать за границу, а Чудотворцев и не на такое способен. Марианна рано или поздно поедет на гастроли тудаи останется тамс ним, с внуком Демона, и все образуется. (Это словечко из «Анны Карениной» Полюс очень любил и частенько повторял про себя, не помня, по какому поводу оно сказано.)