Восемнадцать капсул красного цвета

Будь они в другой ситуации, Глеб обязательно нашел бы возможность подманить этих тварей и уничтожить. Зрение, и слух с нюхом, у них ничуть не лучше, чем у человека. Но у тварей есть и другое: то, что Глеб когда-то принял за взбухшие гнойники на мордах, есть не что иное, как рецепторы, улавливающие электричество. Вернее, не сами шишки, так похожие на нарывы, а высовывавшиеся их них белые жгутики, так похожие на червей, к тому же шевелящиеся. Ими твари его и улавливают. Причем так тонко, что даже движущаяся небольшая группа людей, облаченная в ткань, в которой преобладает синтетика, обнаруживается тварями издалека. Что же тогда говорить об электрических приборах.

Ничего синтетического ни на самом Глебе, ни на ком-либо из его людей нет, как не было ничего содержащего электрозаряд, даже самой паршивой батарейки. И погода влажная, чтобы не вырабатывалась статика, но достаточно одного лишь выстрела, как все эти «шныри» сразу же бросятся к ним.

«Не на этот раз», — и Чужинов взглянул на Полину.

Нравилась ему эта девушка, и не тем, что выглядит почти красавицей и в этом бесформенном «комке», что был на нее напялен. Спокойная, улыбчивая, Глеб слова не слышал, что ей тяжело, или что-нибудь в этом роде. Вот и сейчас, взглянув на нее, он получил в ответ милую улыбку.

— Кирилл?

Тот понял сразу, о чем идет речь. Кем-кем, но бестолочью Лажев не был.

— Не получится, Глеб, — и он покачал головой. — Там везде поля, издалека увидят. Если только на другой берег перебраться.

Переправляться через речку — как самый крайний вариант. Вплавь не удастся: снаряжения на всех много, и его вес сразу потянет на дно. Да и рюкзаки не самые легкие, еще не один день добираться. Мало того, вода холодная, осень не за горами. Отойти назад и срубить пару плотиков? Долго же придется отходить.

Недалеко проходит ЛЭП, а твари почему-то очень любят мигрировать вдоль нее, хотя, казалось бы, сколько лет они стоят без напряжения.

Видел раз Глеб такую миграцию. Глядя на нее, ему почему-то вспомнился рассказ о блокадном Ленинграде, когда крысы огромной стаей шли на водопой. Настолько огромной, что люди им уступали дорогу. А тут такие крысы, что самая крупная собака в сравнении с ними покажется щенком. Только мало их осталось, собак: почему-то тварям они ненавистны ничуть не меньше людей.

Да и шуметь не стоит: помимо тварей еще и бандитов полно. Чужинов все не мог понять: такая беда, человечество на грани исчезновения, объединиться бы всем, чтобы выжить, так нет же, этих выродков хватает с избытком.

Макеевка расположилась на левом берегу реки, а он, в отличие от правого — крутого, пологий, и вода подобралась к селению близко, затопив то, что когда-то было огородами. Так что идти придется по самой окраине. Подождать темноты?

Тварям без разницы: ночью они видят нисколько не хуже, чем при дневном свете — проверено много раз, ну а им самим темнота только прибавит проблем.

Глеб еще раз внимательно посмотрел на дальнюю окраину села: как будто бы твари скрылись из виду. Она просматривалась хорошо — местность там шла в гору.

— Вперед. Семен, Денис — держитесь рядом. Кирилл — замыкающим. И почаще назад оглядывайся.

— Толку-то с него, слепошарого, — зло прошептал Денис, но Лажев сделал вид, что не услышал.

Шли молча, не издавая ни звука, лишь под ногами чавкала мокрая земля. Они уже поравнялись с селом, и лес, в который лежал их путь, начал казаться уже близким, когда послышалось:

— Мать! Мать! Мать! — и вслед за этим грубое ругательство Семена, чего в присутствии девушки Чужинов никак не ожидал.

Поликарпов шел слева от него, опережая на полшага, и потому первым заглянул за угол длинного сеновала с провалившейся крышей. Скачком Глеб оказался рядом с ним, чтобы увидеть, как с пригорка на противоположном краю села одна за другой появляются твари, и их уже не меньше десятка. Глеб оглянулся по сторонам, оценивая ситуацию.

— За мной! — прорычал он, бросаясь к ближайшему дому, где дверь на чердак криво висела на одной петле.

Он на бегу перевел предохранитель на автоматический огонь, готовый в любой момент увидеть, как из-за строения появятся твари.

Дом оказался тот самый, с синей крышей, где, по уверениям Лажева, когда-то жил его друг. Сам Лажев живо метнулся в сторону, чтобы через пару мгновений показаться из-за сарая с лестницей в руках. От ее тяжести Кирилла повело в сторону, едва не завалив, но он устоял, ну а дальше ему уже помог Семен.

— Полина, первой, наверх! — Чужинов кричал в полный голос, потому что твари неслись именно к ним, в этом сомнений никаких не было, как не имело смысла теперь соблюдать тишину. — По краям перекладин наступай, иначе сломаются!

Полина, в отличие от остальных, весит немного, но лестница долго пролежала на земле, по ней предстояло подняться еще пятерым, и им тоже не мешало об этом напомнить.