Ворожея

Он порывается привстать на локоть, чтоб разглядеть, отчего Заринка его вздыхает, но та останавливает его. Ей хорошо, уютно. И если утром их заберут, она хочет продлить сладкую негу:

- Верю.

Она расскажет ему. Потом, утром. Потому как эта ночь - последняя из тех, когда они счастливы. А счастьем дорожить нужно. Пусть и таким, несмелым.

Глава 8.

В том, что Ворожебник прибыл в Камнеград, Чародейке подсказала оставленная у ворот нитка силы, что при въезде тут же зазвенела, натянулась тугой струной. И разом лопнула.

А в дверь постучали. Рунник:

- Встретить? - Мужик знакомо опускал глаза, страшась попасться Колдунье даже взглядом самим. Понимал: нынче не время. До него уже дошли слухи о том, что степное войско стоит стеною плотной у Белограда. И, стало быть, может случиться всякое...

- Может... - Чародейка привычно щурила глаз, силясь разглядеть не только мысли слуги, но и то, что сокрыто глубже. И удовлетворенно улыбалась: у этого глубины не было. Он не Гай, и силы в нем - всего-то самая малость. Ей бы распорядиться...

И ведьма решала:

- Встреть. Да проводи ко мне. Заждалась.

Она отпускала слугу, зная, что тот выполнит все верно. И девку дурную с полюбком приведет куда следует. И, стало быть, сам Ворожебник все исполнит в час...

На околице Гая встречали. Все тот же мужик, что пестрел краской охряной. Стало быть, рунник. И ведь не силен, как он сам. А вот как-то держится.

- Госпожа велела звать тебя к ней, - мужик отводил взгляд, и в том рыжий видел, что многого ему не скажут. Укроют. Потому как еще с голодного детства среди ворья дворового он понял: тот, кто не держит взгляд ровно, сжимает за пазухой острое древко. И если не быть готовым...

Заринку обещали проводить в покои. Полюбка ее - куда следовало. И перед тем, как ступить на пороги каменные, Гай увидел, как их обоих обдает зеленой волной. Забудутся. Но, может, так оно и лучше?

Каменные плиты привычно хрустели под сапогом, и хруст этот, как ни старался Гай, выходил на редкость веселым, бодрым. А ведь он устал. Не спал и не ел нормально несколько суток. Ему бы и помыться, расчесать густую гриву непокорных рыжих волос. И на простыни белые опуститься. Да еще бы с Зариной...

Но это совсем уж несбыточные думы. За такие и поплатиться не долго...

Колдунья ждала у себя. Сидела серед карты дивной, что уж изжила себя. И глядела на огоньки, которых нынче было совсем мало:

- А ведь Путята так и не вернулся, - протянула она, - верно, сгинул в Копях Соляных. Чтоб Велерад подавился!

Она зло выругалась:

- Он, конечно, не золотым был, но силы в старом пройдохе хватало. Почти как в тебе.

Она обернулась на Гая, отметив про себя и осунувшееся лицо его, и иссохшиеся щеки. Устал. И, значит, нужно отдохнуть перед тем, как...

- Пришел час исполнить клятву, - Чародейка медленно встала. - Да и мамка с сестрой уж заждались. Что ж так долго? Не дело это - в капищенской земле лежать бабам живым. Торопись, потому как Симаргл не отпустит...

Были еще слова. Фразы. Касания. Уговоры.

Но Гай уж не слушал их. Верно, поэтому неспокойно было у него на душе. Прознала. Про Снежану и замысел егоный. Про непокорность. И... свела тех, кто остался.

Гай захлебывался слезами непролитыми. И все корил себя, что не отдал Цветану в шлюб без воли ее. Обижаться бы стала? Так то ж лучше, чем случившееся! Значит, и о Зарине позаботятся? Он не сомневался. Стало быть, и для нее место уж припасено. И если он не успеет...