Ворожея

Ночь была на исходе - и лишь сейчас, когда густой подлесок редел, Заринка смогла разглядеть впереди небольшую поляну, о которой говорил мужик. Узкий пятачок земли лесной, кругом которого - одни деревья.

А дитя все шло. И было тихо, да послушно, словно что тревожило его.

- Не знаю, верно ли то, - обернулся хозяин, - но сын сказывал, будто бы о месте этом никто больше не знает. Лес хранит его как зеницу ока. Говорит, деревья ему то рассказали, - мужик смутился слов своих, и тут же крякнул в пушистые усы. - Верно, глупость...

Он почесал голову под шапкой и добавил, уложив ладони горкой поверх плотного живота:

- До избы почти дошли, и если все так, скоро будем в безопасности. Отдохнем.

Малец снова глянул на отца. Тихо, осторожно. Едва вынырнув из-под шапки меховой. И снова улыбнулся Заринке. Не широко, как раньше. Да только всяк уверенней. Знать, верно трактирщик сказывает: скоро конец пути. А там - лес-защитник, что и ее, шептухину, силу чует. И, значит, нынче их таких двое, а это всяк больше, чем один.

И девка тоже тихо улыбнулась ему. А сама снова припала к редкой холке, чтоб проговорить слова святые. Кобыла, что несла их со Святом, скоро выровняла ход. И малец улыбнулся чуть шире, позабыв про тычки братьев. Знать, понял про силу ееную.

Заснеженная поляна раскрылась почти разом, внезапно. И тут же сомкнулась позади гостей своих. Только тут малец выдохнул, расправив плечи.

Кобыл оставили в небольшом хлеву, земля которого была выстлана чистым сеном. И воды растопили. Дали зерна. А сами вошли в избу узкую, что встретила их холодом студеным:

- Это ничего, - заулыбался трактирщик, что, видно, не шибко доверял сыну. А теперь вот расслабился, оказавшись в спасительном коконе бревенчатых стен, - сейчас согреется. Горница небольшая. Как печь затопим, то и надышится...

Свят оставил еще два алтына на невысоком столе, да положил один сверху:

- За еду. Мы ненадолго. Как пройдет войско, так и двинемся дальше в путь.

А купец все кивал: дескать, правильно. Как Хан минует земли эти, так и выходить можно. А там не его дело, куда путники дорогу держать станут, потому как у него и своих трудов полно.

Свят помогал с дровами, а Заринка хлопотала в избе вместе с Кудряной, трактирщиковой женою. И та понемногу привыкла к девке. А как затопилась печь, да позволила снять меховые тулупы, стало и вовсе хорошо. Вот только спать хотелось.

- Нельзя пока, - говорила молодица, понимающе улыбаясь, - ночь в пути. И сил не хватит после сна, коль не поесть. Погоди, я мигом...

Она закружилась вокруг стола, на котором враз появился чугунок высокий, да гора корнеплодов. Доска широкая с ножом острым. И мяса сырого кусок, замерзшего за ночь в дороге.

- Я помогу, - Заринка принялась резать тугую плоть, пока баба готовила овощи, и уже через час в горнице пахло сытным мясным духом.

Ели быстро. Двое мальцов, старших братьев малого, сбились в угол. И оттуда с любопытством поглядывали на гостей. А тот, что юродивым считался, все отщипывал по крошке от высокого каравая, поставленного в центр стола. И в мясную подливу макал то крошево, пока думал, что никто не видит. А сам снова улыбался Заринке.

Сенники постлали тут же: по лавкам, да на печи широкой. И гостей уложили за навесом тканевым, что лежанку глиняную укрывал. А ведь у них давно не было ночи в тепле. И, стало быть, можно забыться.

- Ты спи, давай, - проговорил Свят, - день только начался. Я пока не стану. Если что, подниму.

Заринка кивнула. Она разумела, что заснуть обоим - страшно. И хоть верила она трактирщику, что сын его говорить с лесом умел, а все-таки помнила, кто шел за ними по следу.

Ворожебник.

И, стало быть, силы детской, пусть и такой лучистой, не хватит отвести тому глаза...

Она укрылась покрывалом лоскутным, что пахло тканью слежавшейся, и глубоко вздохнула. Это поначалу печь казалась ей широкой. А как легли рядом, то и оказалось, что места свободного едва хватает.

И снова близко к Святу - так, что сон в руку нейдет. А сердце колотится, будя воспоминания о поцелуе. И надежда вспыхивает, тут же робко угасая... это ж если бы в другой раз такое приключилось, уж она-то и не дурила от страха. А так...

Вот только сон не шел к девке не только по-за мыслями о друге. Ей все вспоминалась ночь минувшая. Дорога лесная. И малец, что глядит в пустоту.

А ведь и она-то пыталась разобрать, что сталось позади. Да только ничего не выходило. Будто бы мешало что.

Дорога узкая, что возвращалась к Лесным Землям, словно бы задернута пеленою темной. Плотной, отчего сам воздух кажется густым. Виной тому все страх, конечно. Потому как ее, девку дурную, напугать легко. И Ворожебник, что идет по следу, - напоминаньем в голове: тебе не спастись, Заринка...

А вот и сейчас, среди темного леса, ей по-прежнему неспокойно, тревожно. Но как только рука Свята ложится на спину, мысли те обрываются:

- Спи, - шепот друга спокойный. И дыхание ровное: - тебе силы нужны. Не бойся.