Ворошилов

Ворошилов впоследствии вспоминал, как плодотворно сотрудничал с Дзержинским. Они часто встречались, иногда даже по несколько раз в день. Клим мог в непосредственной близости наблюдать, какой поистине благородный, обаятельный это был человек. И ещё, он — прирождённый борец за революционный правопорядок. Ворошилов многому у него научился.

Первое знакомство Клима с Дзержинским состоялось 11 лет назад, в апреле 1906 года в Стокгольме на IV съезде РСДРП. Феликсу Эдмундовичу в то время не исполнилось и тридцати лет, но за его плечами уже была мужественная борьба против царского самодержавия.

В 1965 году в очерке «Верный соратник Ленина» К. Е. Ворошилов, рассказывая о бурных событиях 1917 года, подробно описывает свои встречи с Дзержинским. В ноябре Клим приехал в Петроград, где его назначили комиссаром Петрограда и ему пришлось заняться делами бывшего петроградского градоначальства, но вскоре он возглавил Комитет по охране порядка в городе. Почти одновременно с созданием комитета возникла Всероссийская чрезвычайная комиссия под председательством Дзержинского.

Специфика комитета требовала работать в тесной связке с ВЧК. Работа для Ворошилова — сложная, многогранная, необычная. Председатель ВЧК всё время по горло загружен неотложными, сугубо важными делами: свергнутое правительство и все контрреволюционные силы были подавлены, но не сложили оружия и стремились любой ценой вернуть старое, восстановить своё былое господство. Тут надо было быть постоянно начеку.

Комитет Ворошилова стал надёжным плечом ВЧК.

Приходилось работать днём и ночью. Ворошилов написал в очерке, что чекисты буквально сбивались с ног. Но всё же иногда выдавались свободные минуты. Феликс Эдмундович рассказывал о своей семье, жене, о сынишке, с которыми на многие годы его разлучала тюрьма, каторга. Семья находилась ещё в эмиграции. Сына Ясика Дзержинский видел всего один раз, в 1912 году, когда тому исполнилось восемь месяцев.

Иногда Дзержинский вспоминал свою родную Польшу. Он подробно рассказывал о её рабочем классе, его полном борьбы и лишений героическом пути. Но главным для него была та работа, которая была поручена ему Центральным комитетом партии большевиков в России[78].

Некоторые современные историки невысоко, мягко говоря, оценивают тогдашнюю деятельность К. Е. Ворошилова в Петрограде. Они утверждают, что в силу своего характера и низкого интеллектуального уровня он был непригоден для должности большевистского градоначальника колыбели революции: не по Сеньке, мол, шапка. Всё же это «тонкое дело» — управление специальным органом по охране порядка в Петрограде. Поэтому Ворошилов, заключают они, и продержался в столице всего три месяца и в конце февраля 1918-го отправился назад восвояси в Донбасс.

Их утверждения не имеют прочных оснований, и вряд ли можно согласиться с ними. Высказывания писателей-эмигрантов Романа Гуля и Виктора Суворова (Владимир Резун) в расчёт не берём, их мотивы очернения советских военачальников понятны.

Здесь в Петрограде Ворошилов участвовал в работе Учредительного собрания — представительного органа в России, созванного 5 января 1918 года для определения государственного устройства. Правда, собрание не выполнило предназначенной ему функции, и утром 6 января оно было распущено.

Ворошилов был делегатом III Всероссийского съезда Советов, проходившего 10—18 (23—31 по новому стилю) января. Съезд принял Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа и объявил Россию Советской Федеративной Социалистической Республикой (РСФСР). Был избран новый состав ВЦИКа, в который вошёл Ворошилов.

В марте 1918 года Ворошилов по решению ЦК РКП(б)[79] отправился в Донбасс.

Он уехал из Петрограда не оттого, что не пришёлся ко двору большевистским столичным властям, а в связи со срывом мирных переговоров между РСФСР и Германией, которые велись с 9 декабря 1917 года. Дело шло к войне.

16 февраля[80] 1918 года германское командование официально заявило советскому представителю в Брест-Литовске о том, что в 12 часов дня 18 февраля перемирие между Россией и Германией заканчивается и возобновляется состояние войны. Через два дня немцы начали наступление по всему фронту от Балтийского моря до Карпат силами сорока семи пехотных и пяти кавалерийских дивизий. Части старой русской армии, настроенные против войны, не оказывали никакого сопротивления, уходили в тыл, бросая военное имущество (в лучшем случае унося его с собой).

Правительство РСФСР отправило в ночь с 18 на 19 февраля радиограмму правительству Германии с выражением протеста по поводу нарушения условий перемирия и с согласием подписать выработанный ранее в Бресте мирный договор, но ответа не последовало.