ВОРОНКА

   Воронцов немного подумал, обозначил файл как "Грозный 1975" и отправил его в папку "Новое". В папке стало два файла, и такая картина смотрелась весьма многообещающе. Ничего, теперь всё станет как раньше, теперь он и старый рассказ обязательно допишет. Чувство всемогущества вернулось, Воронцов впервые за полгода улыбался, и даже исчезла изматывающая боль в суставах. Старый безымянный файл смотрелся одиноко, Воронцов нажал "переименовать", написал "Грозный 1995" и закрыл папку. Довольно потянулся, соединился с Сетью, прошёлся по сайтам. Теперь привычные нули не раздражали: Воронцов прямо-таки видел, как скоро они взорвутся двузначными, а может и трёхзначными числами. Совсем скоро.

   Так будет... Let it be...

   Воронцов сидел у окна, слушал потрескивание сковородки и улыбался. За окном по ярко освещенной улице проносились автомобили всевозможных марок, призывно сверкала реклама. Он это и видел, и не видел. Затмевая настоящее, вставал давно несуществующий город, кружился снег, сверкал гирляндами старый мост, тихо напевала Сунжа.

   И из неизмеримой бездны времён смотрели на него любимые глаза.

   В папке "Новое" старый файл отметил своё переименование. Будь у него разум, возможно, новое название ему бы понравилось. А может, и нет. Но файлы не имеют разума, а стало быть, и эмоций. Хотя....Каким-то образом файл заметил соседа. Ну, заметил и заметил - на то она и электроника, чтоб замечать. Но файл не просто заметил - он что-то почувствовал. В новичке бурлили такие эмоции, там была такая чистота и свет, что скрыть их не могла никакая форма. Даже электронная.

   Остатки надежды, ещё не раздавленные беспросветностью, ужасом и кровью, двинулись из старого файла к свету. Байт за байтом, байт за байтом. Экран монитора моргнул, погас, а когда включился снова, в папке обнаружился только один файл - "Грозный 1975-1995".

* * *

   Алексей оторвался от её губ. Несколько секунд они стояли молча, глядели друг другу в глаза, купаясь в нахлынувшем счастье, и не замечали ничего вокруг. Первая почувствовала неладное Маша.

   - Лёша, смотри, в институте свет погас.

   Алексей нехотя обернулся - громадный корпус, минуту назад светящийся десятками окон, сейчас еле проглядывался на фоне тёмного неба.

   - Леша, смотри! - уже испуганно потянула его за рукав Маша.

   Противоположную сторону Сунжи скрывала тьма. Не светилось ни одного окна, погасли праздничные гирлянды над мостом, исчезла бегущая реклама на гостинице "Чайка".

   - Наверное, авария, - предположил Алексей. - Надо же, перед самым Новым годом выключить свет! Ох, и достанется кому-то!

   - Авария? - неуверенно протянула Маша. - А почему так тихо?

   Действительно, город накрыла странно гнетущая тишина. Исчезла доносящаяся с площади музыка. Исчезли звуки, которые обычно даже не замечаются - шум машин, шаги прохожих. Алексей поёжился, почему-то стало тревожно. И тут же где-то далеко тишину вспорол резкий звук, в небе вспыхнула ракета, затем ещё одна. Маша судорожно схватила его за рукав.

   - Лёша, мне страшно, пойдём домой!

   - Да, что ты, Машка! Сейчас включат. А то видишь, народ уже и ракеты выпускать начал - требуют.

   Он снова обнял Машу, заметил легкую дрожь, обнял посильнее, поцеловал в щёку и заговорил ласково и немного насмешливо.

   - Маша, Ма-ша! Ну что с тобой? Вот уж не думал, что ты такая трусиха. Что такого? Подумаешь, свет выключили - первый раз что ли? Где-нибудь на подстанции авария. Сейчас наладят. Ты представь - сколько сейчас начальников телефоны обрывают! Скоро столы накрывать, а тут такой подарок! Да, не хотел бы я быть завтра начальником электричества! - Алексей снова поцеловал Машкину щёку. - Ну, всё нормально?

   Машка благодарно потёрлась о его щёку, взяла под руку.

   - Леш, пойдём отсюда. Уже пора - часов шесть, наверное. Давай ты меня проводишь, я быстренько соберусь, а тебя пока мама чаем напоит?

   - Чай - это хорошо! - попытался засмеяться Алексей. - Пойдём. Пока ты будешь собираться, я у вас все запасы выпью.

   Они обошли спящий фонтан, двинулись вдоль набережной. Под ногами хрустело. Алексей пригляделся: снег был усыпан обломками веток. Странно - никакого ветра вроде не было. Маше он говорить ничего не стал.