Воронята

— О, спасибо, но я не могу… Мне нужно в школу, — поспешно сказала Блю. Она лихорадочно пыталась сообразить, чем вызвано это предложение: то ли Нив искренне, по доброте душевной вызвалась ей помочь, то ли, напротив, что-то заподозрила и стремилась разузнать подробности о том, что затеяли они с Каллой. В том и другом случае Блю совершенно не желала участвовать в гаданиях тетушки. Подхватив рюкзак, она направилась к выходу и, вполоборота, постаралась как можно непринужденнее помахать рукой на прощание.

Она успела сделать лишь несколько шагов, как Нив сказала ей вслед:

— Ты ищешь Бога. А тебе не кажется, что там может оказаться и черт?

Блю застыла в двери и оглянулась, не поворачиваясь, впрочем, лицом к Нив.

— О, я вовсе не сую нос в твои дела, — сказала Нив. — Но ты взялась за столь серьезное и большое дело, что я вижу его, даже когда обращаюсь к другим вещам.

Теперь Блю полностью повернулась. Нив сидела все с тем же спокойным выражением лица, держа чашку обеими руками.

— Мне всегда было легко иметь дело с числами, — сказала Нив. — Точнее говоря, легче всего. Я всегда могу их чуть ли не из пальца высосать. Важные даты. Телефонные номера. Как делать нечего. Но смерть почти нисколько не труднее. И определить того, кто ею отмечен, я вполне в состоянии.

Блю поудобнее перехватила лямки рюкзака. Ее мать и подруги матери были странными, но они отлично сознавали свою странность. И знали, когда говорят что-то зловещее. Нив, похоже, была лишена такого внутреннего фильтра.

— Он уже давно был мертв, — сказала она после продолжительной паузы.

Нив пожала плечами.

— Много чего случилось еще до этого.

Блю потеряла дар речи и лишь медленно покачала головой.

— Я лишь предупреждаю, — сказала Нив. — Не забывай о черте. Там, где имеется Бог, всегда кружит легион чертей.

Глава 31

Едва ли не впервые Адам не радовался тому, что в Эглайонби неприсутственный день. Пятница была плановым днем консультаций. Ганси без всякого желания уехал к родителям — праздновать отложенный день рождения матери, Ронан закрылся у себя в комнате и пил в одиночку, так что Адам в отсутствие хозяина расположился за письменным столом Ганси в «Монмуте». В городских школах был обычный учебный день, но он надеялся, что Блю заглянет сюда после учебы.

Сейчас, когда в комнате больше никого не было, она подавляла своими размерами. Адама подмывало вытащить Ронана из комнаты — просто ради компании, — однако он понимал, что Ронан скорее всего таким неприглядным способом втайне от всех горюет по Ноа. Поэтому Адам сидел за столом Ганси и делал домашнее задание по латинскому языку, обращая при этом внимание на то, что свет со стороны застекленной стены ложится на дощатый пол не так, как обычно. Тени перемещались и словно цеплялись одна за другую. Адам обонял запах мяты, которую Ганси растил в горшке на столе, но улавливал и запах Ноа — сочетание дезодоранта, мыла и пота.

— Ноа, — сказал Адам, обращаясь в пустую комнату. — Ты здесь? Или отправился изводить Ганси?

Ответа не последовало.

Он посмотрел на тетрадь. Латинские глаголы казались бессмысленными, а сам язык — искусственным.

— Ноа, как ты думаешь, мы сможем что-то исправить? Что-то ведь сделало тебя таким, какой ты есть, из того, каким ты был прежде?

Под столом что-то громыхнуло, и Адам подпрыгнул от неожиданности. Лишь через пару секунд до него дошло, что на полу оказалась плантация мяты. Треугольный глиняный горшок разлетелся на куски; перед столом теперь громоздилась куча земли.

— Это ничего не даст, — спокойным тоном, не выдавая потрясения, сказал Адам. Впрочем, о том, что может что-то дать, он не имел никакого понятия. После обнаружения скелета Ноа Ганси позвонил в полицию и рассчитывал узнать что-нибудь еще, однако узнал крайне мало: только то, что Ноа пропал семь лет назад. Адам, как всегда, потребовал не говорить лишнего. На сей раз Ганси его послушался и не стал рассказывать полицейским о найденном «мустанге». Автомобиль должен был привести их к Кейбсуотеру, а этот вопрос был слишком деликатен для того, чтобы посвящать в него посторонних.

Когда в дверь постучали, Адам ответил не сразу, решив, что это опять Ноа. Но стук повторился, а после него раздался голос Деклана:

— Ганси!

Тяжело вздохнув, Адам встал из-за стола, задвинул под него кучу земли и лишь после этого направился к двери. Деклан был одет не в форму Эглайонби и не в костюм интерна, а в очень дорогой темный джинсовый костюм, в котором совершенно не походил на себя. Он казался гораздо моложе, чем Адам привык его воспринимать.

— Деклан, привет!

— Где Ганси? — вместо ответа резко спросил Деклан.

— Его нет.

— Вот только не надо…

Адаму совсем не нравилось, когда его обвиняли во лжи. Обычно он находил лучшие пути для того, чтобы добиваться своих целей.

— Он уехал домой на день рождения матери.

— Где мой брат?

— Его нет.

— А вот теперь ты врешь.

Адам пожал плечами.

— Ну, допустим.

Деклан шагнул было вперед, но Адам вытянул руку и, упершись в косяк, преградил ему дорогу.