Воронята

Если верить часам Ганси, на это ушло семь минут. Хелен была в ярости. Когда Ганси сказал ей, что на самом деле они отсутствовали не семь минут, а не менее сорока, завязался такой яростный спор, что Ронан, Адам и Блю сняли наушники, предоставив брату и сестре возможность самим разбираться между собой. Конечно, без наушников все трое пассажиров заднего сиденья не могли разговаривать и между собой. Вроде бы должно было наступить неловкое молчание, но оказалось, что без слов даже легче.

— Это невозможно, — сказала Блю, когда вертолет поднялся с автостоянки и стало возможно снова разговаривать. — Время никак не могло остановиться, пока мы были в лесу.

— Ничего невозможного, — ответил Ганси, направляясь через площадку к зданию. Он распахнул дверь на первом этаже «Монмута» и громко крикнул в полутемный лестничный пролет: — Ноа! Ты здесь?

— Это правда, — сказал Адам. — Теория силовых линий утверждает, что на самой линии время может быть пластичным.

Такой эффект отмечали исследователи силовых линий, чаще всего в Шотландии. В шотландском фольклоре издревле существовали легенды о путешественниках, которых уводили к себе пикси или сбивали с пути фейри, ревниво охранявшие свои владения. Путники шли вроде бы по прямой дороге, но вдруг обнаруживали, что безнадежно заблудились и находятся где-то, куда неизвестно как попали, во многих ярдах, а то и милях от того места, откуда вышли, а их часы показывали время на несколько минут раньше или на несколько часов позже того, как они отправились в путь. Как будто они проткнули складку в пространстве/времени.

Энергия силовых линий умеет шутить шутки.

— А как насчет этих штук с деревом? — спросила Блю. — Это были галлюцинации? Или сны наяву?

Глендур. Это был Глендур. Глендур. Глендур.

Увиденное продолжало стоять у Ганси перед глазами. Он был возбужден, или испуган, или и то, и другое сразу.

— Не знаю, — сказал он и, достав ключи, оттолкнул протянувшуюся к ним руку Ронана. Нет, скорее в Вирджинии грянет мороз, чем он позволит Ронану вести свою машину. Он много раз видел, что Ронан творит со своей машиной, и ему страшно было даже подумать о том, что он будет делать, если в его распоряжении окажутся еще несколько десятков спрятанных под капотом лошадей. — Но собираюсь выяснить. Садитесь. Поехали.

— Поехали? Куда? — спросила Блю.

— В тюрьму, — радостно сообщил Ганси. А двое его спутников уже деликатно подталкивали ее к Свину. — К зубному врачу. В страшное и ужасное место!

— Я должна вернуться к… — Она не договорила. — Не знаю, когда. Не слишком поздно.

— Что значит: слишком поздно? — спросил Адам, а Ронан расхохотался.

— Мы вернем вас домой раньше, чем вы превратитесь в тыкву. — Ганси хотел начать фразу с «Блю», но ему показалось, что это неловко. — Скажите, Блю — это прозвище?

Блю, стоявшая возле «Камаро», нахмурила брови.

— Нет, я не имею в виду, что это плохое имя. Просто… необычное.

— Еще бы… — Это вставил Ронан, однако, произнося эти слова, он с отсутствующим видом жевал один из ремешков, которые носил на запястье, что свело эффект к минимуму.

— К несчастью, в нем нет ничего нормального. Не то что в фамилии Ганси.

Он добродушно улыбался и, потирая недавно истребленную поросль на подбородке, рассматривал девушку. Она даже не доставала Ронану до плеча, но была ничуть не меньше, чем он, совершенно ничуть. Когда же все разместились в Свине, Ганси ощутил непоколебимую уверенность в том, что все идет как надо. Что именно Блю, а вовсе не силовая линия, была недостающей частью, которую он тщетно искал все эти годы, что поиски Глендура фактически не сдвинулись с места до тех пор, пока она не присоединилась к ним. Она была настолько же правильной, насколько правильным был Ронан, насколько правильным был Адам, насколько правильным был Ноа. Когда каждый из них присоединялся к нему, он ощущал всплеск восторга, и в вертолете он почувствовал то же самое, осознав, что на диктофоне был записан ее голос.

Конечно, она все еще могла уйти.

Она не может, — думал он. — Она должна чувствовать то же самое.

— Мне всегда нравилось имя Джейн, — сказал он вслух.

Глаза Блю сами собой широко распахнулись.

— Дже… что? О! Нет, нет. Нельзя же просто так переименовывать людей только потому, что вам не нравятся их имена.

— Имя Блю мне очень даже нравится. Блю… синий… — сказал Ганси. Он был уверен, что она не обиделась на него всерьез: выражение на ее лице было вовсе не таким, как при первом знакомстве в «Нино», и уши слегка порозовели. Он подумал, что, может быть, ему уже удалось немного научиться не обижать ее, а вот поддразнивать ее все равно его так и подмывало. — У меня есть несколько любимых синих рубашек. Но Джейн мне тоже нравится.

— На это я отвечать не собираюсь.

— А я и не прошу. — Распахнув дверь «Камаро», он откинул спинку переднего сиденья. Адам с готовностью полез на заднее.

Блю указала пальцем на Ганси.

— На это я не отвечаю.