Воронята

Он немного подождал: не станут ли возражать его спутники. Никто ничего не сказал; когда Ганси полез через громадный валун, Ронан отправился вместе с ним. Адам взглянул на Блю. Судя по выражению лица, он хотел бы задать вопрос: с тобой все в порядке?

С ней все было в порядке, но в том роде, как во время полета на вертолете. Ее не пугали ни мигающие огни датчика, ни внезапно остановившиеся часы Адама, однако, проснувшись утром, она никак не ожидала, что окажется в месте, где, возможно, время отказывается работать.

Блю протянула руку.

Адам взял руку без малейшего колебания, как будто ожидал, что Блю обратится к нему за помощью. И сказал чуть слышно, так, чтобы слышала только она:

— Сердце колотится как ошалелое.

Как ни странно, на Блю сильнее всего подействовало не то, как его пальцы сплелись с ее, а прикосновение его теплого запястья выше кисти.

Я обязана сказать ему, что он не должен целовать меня, — подумала она.

Но не сейчас. Сейчас ей хотелось ощущать рукой прикосновение его кожи и частое и неуверенное биение пульсов у обоих.

Держась за руки, они карабкались вслед за Ганси. Деревья здесь были еще больше, некоторые из них срослись стволами, образовав нечто подобное мощным высоким крепостным стенам с башнями. Высоко над головами нависал шелестящий величественный потолок. Везде зелень, зелень, зелень. Где-то впереди журчала вода.

На мгновение Блю почудилась музыка.

— Ноа?

Голос Ганси прозвучал слабо и жалко. Он стоял под могучим буком и оглядывался по сторонам. Подойдя еще на несколько шагов, Блю увидела, что он остановился на берегу горного озерца, образованного ручьем, вдоль которого они шли. Вода здесь была глубиной всего в несколько дюймов и изумительно чистая. Своей прозрачностью она словно просила прикоснуться к ней.

— Я, кажется, слышал… — вновь нарушил тишину Ганси. Его взгляд метнулся к соединенным рукам Адама и Блю. И снова на его лице мелькнуло удивление тем, что они шли, держась за руки. Пальцы Адама вдруг напряглись, и их пожатие сделалось сильнее, хотя вряд ли он сам отдавал себе отчет в этом.

Это тоже было частью безмолвной дискуссии, хотя Блю очень сомневалась в том, что кто-нибудь из мальчиков знал, что именно хочет сказать.

Ганси повернулся к озерцу. Лампочки прибора, который он все так же держал в руке, потемнели. Присев на корточки, Ганси провел свободной рукой над водой. Его широко растопыренные пальцы находились в каких-то миллиметрах от поверхности. Вода под его рукой вдруг потемнела, по ней пробежала рябь, и Блю поняла, что это тысячи крохотных рыбешек. Они сверкали серебром, но, входя в легкую тень руки Ганси, становились черными.

— Откуда здесь могла взяться рыба? — спросил Адам.

Ручеек, вдоль которого они шли, был слишком мелким для того, чтобы в нем могла водиться рыба, а озерцо, судя по всему, наполнялось водой дождей, проходивших выше в горах. А с неба, как известно, рыба не падает.

— Не знаю, — ответил Ганси.

Рыбки — крошечные тайны — безостановочно метались и толкались. И снова Блю послышалась музыка, но, взглянув на Адама, она решила, что это, вероятно, всего лишь звук его дыхания.

Ганси снова посмотрел на них, и по его лицу Блю поняла, что это место ему нравится. В его открытом выражении она увидела нечто новое: не только радость от того, что удалось найти силовую линию, и не мелкое удовольствие от подшучивания над Блю. Она распознала странное счастье, которое рождается, когда любишь что-то, неизвестно за что, странное счастье, которое оказывается порой настолько большим, что ощущается как печаль. Что-то в этом роде она ощущала, когда смотрела на звезды.

Таким он был немного ближе к тому Ганси, которого Блю видела в церковном дворе, и сейчас оказалось, что она не в силах смотреть на него.

Поэтому она высвободила пальцы из ладони Адама и направилась к буку, возле которого стоял Ганси. Она осторожно переступила через вылезшие на поверхность узловатые корни и прикоснулась ладонью к его гладкой серой коре. Как и у того дерева, что росло во дворе ее дома, кора бука казалась холодной, как зима, а прикосновение к ней чудесным образом успокаивало.

— Адам. — Это был голос Ронана, и Блю услышала, как шаги Адама осторожно и неторопливо удалились вдоль края воды в ту сторону. Хруст упавших веток под его ногами постепенно делался все тише.

— Сомневаюсь, что эти рыбки настоящие, — негромко сказал Ганси.

Это прозвучало настолько несуразно, что Блю все же снова повернулась к нему. А он, помахивая рукой, смотрел на воду.

— Я думаю, что они здесь потому, что я решил, что они должны здесь быть, — сказал Ганси.

— Ну, конечно, Господь! — ехидно отозвалась Блю.

Он еще раз пошевелил рукой; она увидела, как в воде снова сверкнули контуры рыбок. А Ганси нерешительно продолжал:

— Что сказала во время гадания та женщина? Та, что с такими волосами… Она сказала, что все дело в восприятии… Нет, в намерении.