Воронята

Этой фразой он сразу перешел на скользкую почву, так как Ганси знал, что Адаму было нелегко принять мотивы, которыми он руководствовался в своих поисках Глендура. У Адама имелось множество причин для того, чтобы остаться равнодушным к туманным предположениям Ганси, к его размышлениям о том, почему вселенная именно ему предоставила возможность родиться у богатых родителей, и о вероятном наличии какой-то великой цели в его жизни. Ганси знал, что раз он получил такой старт, ему суждено сделать что-то полезное, оставить в мире заметный след, иначе он окажется просто ничтожеством из ничтожеств.

«Беднякам плохо, потому что они бедны, — сказал как-то Адам, — но выходит, что богатым плохо потому, что они богаты».

А Ронан тогда заявил: «Эй, я богат и нисколько не страдаю из-за этого».

Сейчас же Ганси сказал:

— Ну, ладно. Найдем другую хорошую школу. Игру надо доиграть. Устроим тебе новую жизнь.

Адам протянул руку, отыскал ощупью тряпку и принялся тщательно оттирать пальцы от смазки.

— И работу мне придется искать новую. Такие вещи не делаются за один вечер. Знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы отыскать то, что есть?

Он имел в виду не работу под навесом позади отцовского трейлера. Это была лишь повседневная рутина. Адам работал сразу в трех местах, и важнейшим из своих занятий считал работу на заводе автоприцепов возле Генриетты.

— Я могу поддержать тебя, пока ты не найдешь что-нибудь.

Наступило продолжительное молчание. Адам продолжал оттирать пальцы. Он не смотрел на Ганси. Разговор на эту тему был не первым, они, бывало, спорили подолгу, чуть ли не целыми днями, и все высказанные прежде аргументы уложились в эти несколько секунд тишины. Все это говорилось так часто, что повторять не было никакой необходимости.

Успех имел для Адама значение лишь в том случае, если он добивался его собственными силами.

Молчание нарушил Ганси. Он изо всех сил старался говорить спокойно, однако запальчивость все же пробивалась в его тоне.

— Значит, ты остаешься здесь только из гордости? Он же убьет тебя.

— Ты смотришь слишком много полицейских сериалов.

— Адам, я смотрю вечерние новости, — огрызнулся Ганси. — Почему ты отказался, когда Ронан предлагал научить тебя драться? Ведь предлагал уже дважды. И совершенно серьезно.

Адам с величайшей аккуратностью сложил промасленную тряпку и положил ее обратно на ящик с инструментами. Под навесом было много всякой всячины. Новые стеллажи для инструментов, календари с изображением красоток с обнаженной грудью, мощные компрессоры и много других вещей, которые мистер Парриш считал более полезными, чем школьная форма Адама.

— Потому что тогда он в самом деле убьет меня.

— Не понимаю.

— У него есть пушка, — сказал Адам.

— Христос… — воскликнул Ганси.

Положив ладонь на голову щенка — собака буквально обезумела от счастья, — Адам выглянул из-под навеса и посмотрел на грунтовую дорогу. Он не сказал Ганси, что высматривал там.

— Адам, решайся, — сказал Ганси. — Ну, прошу тебя. У нас все получится.

Адам смотрел в сторону; между его насупленными бровями пролегла морщинка. Он смотрел не на спаренные домики на колесах, загораживавшие передний план, а мимо них, на бесконечную равнину с кочками жухлой травы. Сколько всего влачило здесь существование, не зная настоящей жизни.

— Это значит, что я так никогда и не стану сам себе хозяином, — сказал он. — Если я позволю тебе поддерживать меня, значит, стану твоим. Сейчас я принадлежу ему, а тогда буду принадлежать тебе.

Эти слова задели Ганси куда сильнее, чем он ожидал. Бывали дни, когда поддержкой ему служила только уверенность в том, что их с Адамом дружба относится к той сфере, где деньги не имеют значения. Все, что утверждало обратное, причиняло Ганси куда более сильную боль, чем он согласился бы признать во всеуслышание.

— Значит, вот как ты обо мне думаешь? — сказал он, тщательно подобрав слова.

— Ганси, ты же не знаешь, — ответил Адам. — Ты ничего не знаешь о деньгах, хотя и купаешься в них. Ты не понимаешь, как люди со стороны смотрят на тебя и меня. Им больше ничего знать не нужно. Они считают меня твоей обезьянкой.

Я — только мои деньги. Так считают все, даже Адам.

— Думаешь, твои планы сбудутся, если ты будешь прогуливать школу, потому что позволил отцу поколотить тебя? — нанес ответный удар Ганси. — Ты ничуть не лучше этого щенка. Ты считаешь, что заслужил это.

Адам вдруг резким движением сбросил с полки на бетонный пол жестянку с гвоздями. От грохота оба вздрогнули.

Адам, скрестив руки на груди, отвернулся от Ганси.

— Не прикидывайся умным, — сказал он. — Не приходи больше сюда и не прикидывайся, будто что-то знаешь.

Ганси сказал себе, что надо уйти. Ничего не говоря. Но все же сказал:

— Тогда и ты не прикидывайся, будто тебе есть чем гордиться.

Не успев договорить, он понял, что это несправедливо, а если даже и справедливо, то все равно неверно. Но он не жалел, что сказал это.