Ворон

А там на него налетел разъяренный Брогтрук. Фалко только и увидел, что на него валится огромный ятаган, и выставил перед собой этот чан; раздался пронзительный скрип рвущегося железа — и кипящее содержимое чана вылилось на лапы Брогтрука — орк взвыл, покатился по полу. Стоявший у порога орк, так и застыл с вытянутой тупой физиономией — а Фалко подхватил чан, пошел прямо на него — и орк испугался — принял Фалко за кудесника, который уже изжег его господина, и теперь надвигался со своим страшным оружием на него. Он заголосил, попытался перескочить на ту телегу, которая двигалась следом — да попал на лошадей, и на них не удержался — свалился под копыта. Кони же перепугались, резко дернулись в сторону, дремавший за вожжами орк очнулся, попытался было остановить, да было уже поздно — телега стала заваливаться (а в ней были мешки с награбленным добром). Грохот, взрыв брани, и вот дорога оказалась перегороженной — в ту телегу врезалась ехавшая следом….

Фалко отбросил чан из задней двери, и, глядя на эту, вызванную им неразбериху — точно окрылился — неожиданный и дерзкий замысел пришел ему в голову. Он решил, что, раз уж эта повозка продолжает двигаться, то сидящий за вожжами орк, должно быть ничего не заметил — возможно, он дремлет. Вот он и задумал, пробраться по крыше, а затем — наброситься на него сверху, неожиданным толчком столкнуть в придорожную грязь, самому же взять вожжи, и гнать лошадей, сколько сил хватит…

Брогтрук ревел, катался по полу, и все никак не мог опомниться; вновь зарыдали младенцы — тогда Фалко прошептал: «Я вернусь к вам скоро» — схватился за нависающую скобу, попробовал подтянуться, и тут понял — насколько же слаб — руки предательски задрожали, на спину точно кто-то кипящего масла налил…

— Нет! — заскрежетал он, сквозь посиневшие, плотно сжатые губы.

И он смог-таки подтянуться; грудью перевалился на корявую, угловатую крышу.

И вот он подтянулся, пополз. Вот взглянул вперед, и тут понял, что все пропало. Не рискнул Брогтрук ехать спереди каравана, и поставил перед собой еще одну телегу — она была вся бронированная, и в ней сидело с два десятка огромных орков, которые оглядывались по сторонам, и только то, что делается на дороге позади не могли видеть. Один из них заметил хоббита, заорал — тут же заскрипели тетивы.

А Фалко уже рванулся вперед, упал на голову орка-извозчика. Тот спросонья ошалел, взвизгнул, и полетел в дорожную грязь. Итак, поводья были в руках Фалко. Сам не ведая почему, он отдернул головой — и на ее прежнем месте задребезжала тяжелая орочья стрела. Он дернул поводья, кони повели в сторону, но орки уже срыгивали с передней телеги, хватали коней под узды; иные бежали к нему.

Фалко схватили, несколько раз сильно ударили, бросили в грязь, тут же вновь схватили, и за ноги поволокли куда-то…

Его притащили к Брогтруку; который уже опомнился, сидел на стуле, и, скрежетал клыками, выставив обожженные ноги. Младенцы тихо стонали…

— А-ррр! — зарычал Брогтрук, увидев Фалко. — Жив еще?! Теперь позабавимся! Его в жире сварим на медленном огне!.. Нет — это слишком легкая смерть…

Тут орки заржали, бросили Фалко на грязный пол, и стали пинать его ногами. Как он тогда, закашлявшись кровью, еще смог подняться перед Брогтруком неясно.

А Брогтрук продолжал хрипеть:

— …Сначала наполовину сварим, а потом, с живого кожу сдерем!

— Я его поймал — мое мясо! — воскликнул, брызжа слюной, один из орков.

Но тут заговорил Фалко:

— От этих ожогов, начнет гнить твоя плоть, Брогтрук… Через неделю страданий, когда ты уже лишишься рассудка из-за боли; плоть станет черной до кости, и твои ноги отрубят. Но гниение этим не остановишь — яд уже оставил свой след во всех тканях — от тебя будут отрезать сгнившие куски, а ты все это время будешь визжать от этой боли… да зачем же все это?!! Есть ли что-нибудь, кроме этого мрака? Свет, где же ты?!..

Брогтрук посерел лицом, жирные его губы задрожали; наконец, он завизжал:

— На жаровню его! Маленькими кусочками вырывать из него плоть! День за днем, чтобы… весь изошел!

Фалко выкрикнул:

— Да — разорвите меня! Но тогда — тебя никто не излечит! Я знаю, как прогнать этот яд!

— Сюда! — рявкнул Брогтрук.

Он схватил Фалко, притянул к себе, зашипел:

— Если обманываешь, то…

— Мне бы… — Фалко задыхался, чувствовал, как прерывисто стучит его сердце, но вот — совладал таки с собою, смог выдохнуть. — Мне бы сейчас того пойла, которое… вы в себя вливаете…

Его язык заплетался, глаза поминутно закрывались, но он, все-таки, каждый раз размыкал их, выдыхал:

— Так вот дайте мне это отравы, чтобы меня всего прожгло, чтобы мне дурно стало; но чтобы… этот… смрад мне сил дал… Ведь я сейчас… должен травы собирать, для них… еду готовить… потому что некому кроме меня…

И он, чувствуя, что завалится на пол, схватился за плечо Брогтрука; выкрикнул, отчаянно:

— Ну же — дайте мне это пойло!..