Воробей. Том 1

Князя Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского сделали товарищем нового же министра Внутренних Дел, генерала от кавалерии, бывшего в пятидесятых начальником Третьего Отделения, боевого генерала и любимца Александра Второго, Александра Егоровича Тимашева. По мне, так не лучший выбор. Князь Алексей Борисович — умнейший, конечно, человек. Истинный дипломат и прирожденный демагог. Ему бы чуточку русской сноровки и находчивости, и лучшей кандидатуры для замены стареющего, и, скажем честно — дряхлеющего без Высокой Мечты после отмены Парижского трактата, князю Горчакову и не сыскать. Но, во-первых и МВД уже далеко не тот многоголовый монстр, каким министерство было в эпоху Валуевского начальствования. Полицию выделили в отдельный департамент и подчинили СИБ. То же самое произошло и с почтами и телеграфами. Только с правами отдельного министерства. В наместничествах четко отделили военную власть от гражданской и законодательно запретили совмещение. И осталось от главного в стране министерства банальная всероссийская канцелярия, фиксирующая результаты деятельности гражданских начальников на местах. Ну, плюс еще статистический и переселенческий комитеты! Вот это — действительно важно! И если с главным статистиком страны нам повезло — господин Семенов наверняка и сам не догадывался, как много о Державе знает. А вот желающего нянчится с переселенцами энтузиаста, все никак подыскать не могли. А тут заслуженный, превосходно образованный человек, князь, проявляет явный интерес! Как было не пойти ему навстречу?!

И только с Тимашевым… нехорошо вышло. Я умом-то понимаю, что назначение этого бравого кавалериста было неким разменом. Вроде бы как — один консерватор уходит, другой приходит. Князь Урусов на генерала Тимашева. И тут нельзя не признать, что МВД, в нынешнем, урезанном, даже, едрешкин корень, оскопленном виде, куда предпочтительнее отдать под начало спорной ценности начальнику, чем Министерство Юстиции. Возвращение в кресло министра МинЮста специалиста, энтузиаста и просто замечательного человека, Дмитрия Николаевича Замятина, того стоило.

Тем более что Александр свет Егорович слишком уж нам не досаждал. На заседания Комитета приезжал совершенно не ознакомленный с собственным докладом, который читал зычным командным голосом, не вникая в суть. А на все вопросы лишь пожимал плечами и, с чувством исполненного долга садился на место. Свое мнение высказывал крайне редко, голосуя обычно точно так, как это делал начальник другого министерства — ГосИмуществ, Валуев.

Мы с Толей… гм… Анатолием Николаевичем Куломзиным, управляющим делами Комитета Министров и моим лучшим другом, не уставали шутить по поводу компетентности военного в седле МВД. Но делали это тихо, без свидетелей. И никогда не выносили свое мнение на люди. История с Залесовым, прибывшим в столицу по поручению оренбургского генерал-губернатора, все-таки просочилась в общество — это когда на все вопросы командированного чиновника министр ответствовал: «не знаю, справьтесь в департаменте… Не знаю на чем остановилось дело» и тому подобное — но никак на положение Тимашева не повлияла. Только прибавила пару очков симпатии отставленного ради назначения генерала Валуева к нашей шайке. Это после того как Куломзин, нужно признаться — по моему наущению, передал записку такого примерно содержания:

«Кресло Ваше, как водится, занято другим. Но с него не раздается уже прежняя одушевленная речь. Да лучше сказать, и просто ничего не раздается».

По мне, так наш Александр Егорович просто занимался не тем делом. Бравый кавалерист, любимчик покойного Александра Второго, был отличным портретистом и один из первых в стране освоил высокое искусство фотографирования. Но ярче всего его художественные дарования проявились в скульптуре — работы министра изредка экспонировались на различных академических выставках. В Академии Художеств, почетным членом которой был генерал, несколько талантливых студентов получали его именную стипендию. Вот к чему лежала душа этого человека. Господь хотел, чтоб Тимашев создавал прекрасное, вечное, а не размахивал саблей в лихих кавалерийских атаках. Жаль, что Судьба распорядилась иначе.

Нет худа без добра. В противовес консерваторам, я упросил Николая Высочайше утвердить Анатолия Николаевича Куломзина, прежде служившего секретарем Комитета Министров, управляющим делами канцелярии. Ну и, так сказать, присовокупить к должности чин статского советника. И никто в Петербурге это за протекцию не принял, хотя в нашей маленькой «деревеньке» только слепоглухонемые не ведали, что Толя — зять Замятина, и мой друг. Потому что каждая задрипанная лошадь в обеих столицах знала, что в структуру Комитета Министров попадают только по заслугам и никак иначе. Одно из двух условий, поставленных Государю при моем вступлении в должность, и усилиями Великой княгини Елены Павловны, шепотками из уст в ушко, разнесенное по салонам высшего света.