Вор времени

Итак, она быстро шагала прочь по узкой улице, и Игорь почти пожалел о том, что рядом нет никого из Гильдии Воров. Интересно было бы посмотреть, как ее светлость отреагирует, когда ее слегонца огреют по голове, что, как правило, было прелюдией к переговорам. Вчера один вор попытался поступить так с Игорем и очень удивился, услышав металлический звон, а потом и вовсе был поражен до глубины души, когда ему с анатомической точностью сломали руку.

Ее светлость свернула в узкий переулок между двумя зданиями.

Игорь задумался. Первый же пункт местной памятки для самоубийц гласил: «Встань прямо перед темным переулком на фоне яркого неба». Но с другой стороны, он ведь не совершает ничего предосудительного? И она не выглядела вооруженной.

Из переулка не доносилось ни звука. Он подождал немного и выглянул из-за угла.

Леди ле Гион нигде не было. И выхода из переулка тоже не было — неподалеку виднелся заваленный мусором тупик.

Зато Игорь заметил некий серый силуэт в воздухе, таявший прямо на глазах. Серый, словно туман, плащ с капюшоном. Слившись с полумраком переулка, силуэт окончательно исчез.

Итак, она свернула в переулок, а потом в кого-то превратилась.

Игорь почувствовал зуд в руках.

Некоторые Игори являлись специалистами в отдельных узких областях, но все до единого были умелыми хирургами. Ни один Игорь не позволит, чтобы что-то пропало зря. Или кто-то. Высоко в горах, где работали в основном лесорубы и рудокопы, считалось большой удачей, если рядом жил Игорь. Всегда существовала возможность того, что топор отскочит от дерева или вдруг пила взбрыкнет, а оказавшийся рядом Игорь мог одолжить кисть или, если повезет, даже целую руку.

Таким образом, Игори бесплатно и щедро практиковали свое мастерство, помогая обществу, но с особенным тщанием они относились к делу, когда речь шла о них самих. Превосходное зрение, пара здоровых легких, безотказно действующий пищеварительный тракт.

Ну как можно отдавать такое богатство червям? Вот они и не отдавали. Оставляли в семье, так сказать.

У Игоря действительно были дедовы руки. И сейчас они сами собою сжимались в кулаки.

Тик

Очень маленький чайник закипал на костерке из щепок и ячьего навоза.

— Давно это было, — начал Лю-Цзе. — Когда именно, не имеет значения, главное — что именно там произошло. В самом вопросе «когда» больше нет никакого смысла. Все зависит от того, где ты находишься. В некоторых местах это произошло сотни лет назад, в других… возможно, еще не произошло. Так вот, жил в Убервальде один человек. Он изобрел часы. Поразительные часы. Они измеряли тиканье вселенной. Знаешь, что это такое?

— Нет.

— Я тоже. Об этом лучше спросить у настоятеля. Сейчас подумаю… ладно… представь себе самый маленький промежуток времени. Действительно маленький. Такой крохотный, что секунда по сравнению с ним покажется миллиардом лет. Представил? Так вот один космический квантовый тик — так его называет настоятель — много, много меньше. Это промежуток времени, который необходим для перехода из «сейчас» в «тогда». Время, необходимое атому, чтобы задуматься о колебании. Это…

— Это время, которое требуется, чтобы самое незначительное событие, которое может произойти, произошло? — спросил Лобсанг.

— Вот именно. Молодчина, — похвалил его Лю-Цзе и сделал глубокий вдох. — А еще это время, которое необходимо на то, чтобы уничтожить всю вселенную в прошлом и восстановить в будущем. Не смотри на меня так — это не мои слова, а настоятеля.

— И это происходило, пока мы разговаривали? — спросил Лобсанг.

— Миллионы раз. Просто удлеплексное количество.

— А это много?

— Это слово придумал настоятель. Оно означает число, до которого едва ли возможно досчитать в течение одного йонка.

— А что такое йонк?

— Очень продолжительный период времени.

— И мы ничего не чувствуем? Вселенная разрушается, и мы ничего не чувствуем?

— Говорят, что ничего. Когда мне впервые объяснили это, я было разнервничался, но потом понял: все происходит слишком быстро, чтобы мы заметили.

Лобсанг долго-долго смотрел на снег.

— Хорошо, продолжай, — сказал он наконец.

— Какой-то человек в Убервальде построил часы из стекла. В действие они приводились молнией, насколько я помню. Каким-то образом он добился такого уровня точности, что часы тикали в унисон с самой вселенной.

— А зачем ему это понадобилось?

— Послушай, он жил в Убервальде, в огромном старом замке, стоявшем на краю утеса. Подобным людям не нужны другие причины, кроме как «я это могу». Им приснился кошмарный сон? Они сразу бросаются его воплощать.

— Но послушай, такие часы сделать невозможно, потому что они находятся внутри вселенной и постоянно должны… восстанавливаться одновременно с ней. Я прав?

Лю-Цзе был потрясен, о чем и сказал.

— Я просто потрясен, — сказал он.

— Это словно пытаться открыть ящик ломом, который находится внутри ящика.

— Настоятель считает, что часть часов находилась вне вселенной.

— Невозможно, чтобы часть чего-либо находилась вне…