Он не был пьян, но щеки его были красными, жесты чересчур резкими, глаза блестели.
– Софи была шлюхой.
Он поочередно смотрел на обоих полицейских, словно хотел помешать им возразить.
– Что там вам нарассказал мусье Карю?
Он иронически произнес мусье, как это делают клоуны.
– Разумеется, он ничего не знает. А вы?
– А что я могу знать?
– Когда вы видели Рикена и его жену в последний раз?
– Его – в среду.
– Одного?
– Да.
– В котором часу?
– Около половины одиннадцатого. Он поговорил со мной и подошел к Бобу. Я, закончив ужин, смаковал свой арманьяк.
– Что он вам сказал?
– Он спросил меня, не знаю ли я, где Карю. Нужно заметить, что я тоже изредка работаю на этого господина. Ему понадобился макет для одного паршивого фильма ужасов, ну я и сварганил нечто экзотическое.
– Он вам заплатил?
– Половину установленной суммы. Жду вторую.
– Рикен объяснил, зачем ему понадобился Карю?
– Ему нужно было два куска – у меня их не было. Я угостил его стаканчиком, и он ушел.
– С тех пор вы его не видели?
– Ни его, ни ее. Что вам сказала Нора?
– Очень мало. Очевидно, Софи отводилось не слишком много места в ее сердце.
– В нем никому не отводится много места. Не удивительно, что у нее такая плоская грудь. Простите, кажется, я не слишком удачно сострил. Терпеть ее не могу. Его тоже, несмотря на улыбки и рукопожатия. На первый взгляд, они не пара, он – приторен, она – ядовита, но на самом деле они друг друга стоят. Когда кто-то может оказаться им полезен, они выжимают из человека все до последней капли, а потом выбрасывают, как кожуру от апельсина.
Так произошло и с вами? Что они вам сказали о Фрэнсисе? Вы мне не ответили.
– Карю довольно высокого о нем мнения. А она?
Она недолюбливает.
Они говорили с вами о Софи?
Они рассказали мне одну альковную историю про ночь, когда все перепились в «Рафаэле».
– Я тоже там был.
Так ведь между Карю и Софи ничего не произошло?
– Неплохо сказано! Я дважды проходил через спальню в туалет, но они меня даже не заметили.
– Вы были ее любовником?
– Когда я лепил с нее скульптуру, мне пришлось с ней переспать. Из вежливости. Она бы обиделась, если бы я отказался. Правда, нельзя утверждать, что я чувствовал себя при этом порядочным человеком, из-за Фрэнсиса. Он не заслужил в жены такую стерву.
– А с вами она делилась мыслями о самоубийстве?
– О самоубийстве? Она? Начнем с того, что если женщина говорит о самоубийстве, можно быть уверенным, она на это не решится. Она ломала комедию со всеми. Но для каждого у нее была приготовлена особая роль.
– Фрэнсис об этом знал?
Мегрэ тоже стал говорить – Фрэнсис, будто стал близким другом Рикена.
Если хотите знать мое мнение, он догадывался. Закрывал глаза, но в душе приходил в ярость. Любил ли он ее? Иногда я начинал сомневаться… Он просто был порядочным человеком, и коль уж он начал о ней заботиться, не мог же он ее бросить на произвол судьбы. Она внушила ему, что покончит с собой, если он ее оставит.
– Вы считаете его талантливым?
– Более чем талантливым. Из нас он – единственный, кто чего-то добьется.
Благодарю вас, мосье Маки.
– Называйте меня просто Маки. Я не привык… До свидания, Маки.
– До свидания, комиссар. А тот парень, наверное, один из ваших инспекторов? И с ним попрощайтесь от моего имени.
Он удалился тяжелой походкой, сделав приветственный жест в сторону Боба.
Мегрэ вытер лоб.
«Остается один Драмен, который по уши ушел в свой сценарий, но с меня на сегодня хватит».
Он поискал глазами официанта, попросил счет, но к нему кинулся Боб.
– Позвольте, вы оба были сегодня моими гостями.
– Это невозможно, – вздохнул Мегрэ.
– Но тогда, по крайней мере, не откажитесь выпить по рюмочке старого арманьяка. Пришлось согласиться.
– Вы получили сведения, на которые рассчитывали?
– Настолько, что начинаю чувствовать себя одним из членов их компании.
– Они не всегда собираются здесь. И атмосфера бывает самой разной. Иногда вечерами очень весело, иногда все словно с цепи срываются. Вы не говорили с Жераром?
Он указал на Драмена, направляющегося к двери со сценарием в руке.
– Эй, Жерар! Познакомься с комиссаром Мегрэ и одним из его инспекторов. Выпьешь с нами?
Драмен был близорук, носил очки с толстыми стеклами и слегка наклонял голову вперед.
– Прошу прощения, мне нужно закончить работу. Кстати, Фрэнсиса арестовали?
– Нет. За что его арестовывать?
– Не знаю… Извините.
Он снял с вешалки шляпу, открыл дверь и вышел на улицу, чтобы исчезнуть в толпе.
– Не обращайте внимания. Он всегда такой. По-моему, это поза, способ показать себя более значительным. Он изображает рассеянного чудака, нелюдима. Может быть, он обижен, что вы к нему не подошли? Готов поклясться, он и строчки за вечер не прочел.
– Ваше здоровье! – пробормотал Мегрэ. – Что касается меня, то мне не терпится оказаться в постели.
Однако он в сопровождении Лапуэнта направился на улицу Сен-Шарль в квартиру Рикенов. Открыл дверь Лурти. Он был без пиджака, с всклокоченными волосами, потому что спал в кресле. В комнате горел только ночник, и запах дезинфекции еще не выветрился.
– Никто не приходил?