Вор и убийца

Третий пистоль. Толстяк в ярости скалил зубы на Тейвила. Драгун виновато пожал плечами, но ничего не предпринял, чтобы поторопить меня.

— Иди сюда…

Голос твари звучал ближе. Или только показалось? Не отвлекаясь более на компаньонов и ночной лес, я торопливо снаряжал последний пистоль. Нежить совсем близко.

— Будь настороже, — закончив с четвертым стволом, я негромко обратился к барону. На физиономии Ричарда появился немой вопрос, однако сейчас было не до подробностей, и я коротко добавил про нехорошие предчувствия.

— Ну наконец-то! — в один голос воскликнули святые отцы Криг и Самюэль, когда мы приблизились к тройке монахов.

Велдон скрестил руки на груди, его тяжелый взгляд искал мои глаза. Не желая вступать в новый спор с инквизитором, когда упырь совсем недалеко, я старательно избегал встречи с его испытующим взором. Нужно сказать о нежити, но будут ли они меня слушать? Однако я обязан предупредить.

— Святой отец, — я обратился к Велдону и опустил взгляд на истоптанный снег. — Возможно, нам предстоит встреча с новым дьявольским порождением. Прошу приказать всем держать оружие наготове, и, пожалуйста, сделайте так, чтобы ящичек с частицей Святого Креста был не заперт.

Толстяк набрал в легкие побольше воздуха, чтобы разразиться возмущенной тирадой, но Велдон воздел к небесам указательный палец, и хранитель библиотеки заткнулся, так и не начав говорить. Старик молчал, с усталым безразличием наблюдая за происходящим. Ночной поход давался отцу Кригу с заметным трудом.

Велдон размышлял над услышанным. Когда я обратился к нему, старался говорить как можно более учтиво, дабы не задеть достоинство инквизитора своими просьбами, ведь их можно было принять за указания. Но хотел достучаться до инквизитора!

— Ты уверен. Гард?

— Более чем уверен, святой отец. Опасность приближается.

— Откуда тебе это ведомо?

— Не могу ответить, святой отец, — произнес, подняв глаза. Томас Велдон задумчиво смотрел на меня и, как показалось, не понимал, как поступить. — Но вы знаете о моем ремесле. Доверьтесь воровскому нюху.

После короткой паузы отец Томас произнес, оглядев каждого из нас:

— Благоразумие требует действовать с предельной осмотрительностью. Так мы и поступим, а сейчас пора двигаться дальше. Отец Самюэль, ведите нас, а то не успеем до рассвета.

Ответ Велдона оставил меня в недоумении: я так и не понял, внял инквизитор моим предостережениям или нет. В прошлый раз меня спасли круг, молитва и крест. Сейчас круга не будет, мы должны идти. Когда нечисть явится, в нашем распоряжении останется несколько мгновений, чтобы ее сдержать обычным оружием, а потом… Что потом? Я не мог предугадать, я знал лишь то, что у отца Велдона есть священная реликвия и что он предупрежден об опасности.

— Иди сюда…

Совсем рядом. Я взял по пистолю в обе руки. Помолиться бы, но не мог вспомнить слова молитвы. Я постоянно думал о ночи на Пути проклятых и крепче сжимал оружие. Да, тогда я взывал к небесам, молился. Почему же сейчас не делаю того же? Я шел вторым, сразу за широкой спиной толстого отца Самюэля, который пыхтел и время от времени ронял фразы о том, что наемники нынче чересчур себе на уме, слишком многое им позволено, в особенности глупые и вздорные предчувствия. Чертов монах! Слуга Божий на грешной земле, но весь его облик рождал неприятие даже мысли о молитве.

Мы ступали по невысоким сугробам, ломая белый покров и оставляя следы. Если на них наткнутся, искать беглецов будут недолго. Но нам оставалось только идти вперед. Судя по чуть расступившимся в стороны деревьям и кустам, мы вышли на лесную тропу.

— Иди сюда…

Очень близко. О следах на снегу можно будет побеспокоиться позже — после встречи с нежитью. Я ждал ее появления: минута сменялась минутой, прошел, наверное, час, а мы так и двигались по почти безветренному и тихому зимнему лесу.

— Иди сюда!

Восставшая из могилы мертвая девочка стояла в двух дюжинах шагов впереди. Ее головка чуть склонилась набок, длинная челка скрывала глаза, а летнее платьице казалось слишком тонким и коротким для морозной ночи. Кошмарное воспоминание о Пути проклятых ожило и предстало передо мной.

— Матерь Божья! — Отец Самюэль взвизгнул от неожиданности, споткнулся и сделал еще шаг, пока я не закричал:

— Стоять!

Позади кто-то произнес:

— Ребенок?

Кроме сдавленного возгласа, принадлежавшего непонятно кому, сзади не раздавалось ни звука. Вскинув пистоли и направив их на нежить, я сошел с тропы, дабы толстяк не загораживал упыря. Обернувшись и заметив поднятое оружие, инквизитор подскочил ко мне. Отец Самюэль широко раскинул рукава рясы, загородив обзор. Кровь и песок!

— Это же дитя! — жарко выпалил он. Подбородок тучного церковника трясся от негодования. Жуткая сущность девочки была известна лишь мне. — Как же так можно!

— Проклятье! Вы даже не представляете…

— Нет! Нет! И нет! — Отец Самюэль размахивал руками.