Вор и убийца

— Жаль, клятвенно креста у меня нет, — посетовал Велдон, но при этом удовлетворенно кивнул. На него тоже давили обстоятельства. Отец Томас скомандовал своим громилам, и те со знанием дела освободили меня и лейтенанта от оков.

— Следуем в капеллу святой Берты, — наставлял Велдон, пока Тейвил и я одевались.

В свертке у двери нашлась одежда двух монахов: домотканые штаны и рубахи, грубые ботинки и шерстяные рясы с красными крестами.

— До вас еще долго никому не будет дела. Пятерых инквизиторов до завтрашнего утра тоже никто не посмеет остановить. Что касается герцога Альбрехта, то он и не думал посылать меня сюда. Разумеется, рано или поздно мертвого отца Франса обнаружат. Тогда найдутся и те, которые вспомнят о визите троицы инквизиторов и о том, что святых отцов почему-то ушло больше, чем пришло, но это случится не сегодня. Посему спокойно и чинно шествуем к капелле. Она недалеко от губернаторского дворца, там я скажу, как поступать дальше, чтобы выбраться из города.

Я не возражал и вопросов не задавал, Тейвил также одевался без разговоров.

Скоро мы вышли из узилища. Все время, когда на пути встречались тюремные стражи, я подспудно ожидал окрика. Однако никто не посмел потревожить пятерых инквизиторов с самим отцом Томасом во главе. В отличие от остальных, Велдон нарочно шествовал, не прикрыв голову капюшоном. Его беспокоить — себе дороже. Похоже, это уяснили и огсбургцы, заполонившие бастион Бранда.

Вот и капелла святой Берты. Небольшая церковь при бастионе, невзрачное и старомодное строение. Проклятый пепел! Не думал, что когда-нибудь буду гореть желанием поскорее очутиться внутри маленькой церквушки!

Глава 18 ТАЙНА КАПЕЛЛЫ СВЯТОЙ БЕРТЫ

В капелле нас ожидали двое.

— Отец Томас! — В дрожащем голосе немолодого инквизитора, что молился у каменного алтаря, отчетливо угадывалось облегчение. Он суетливо поднялся с колен и поспешил к Велдону, едва мы зашли внутрь.

Второй церковник, весьма тучный, с большой лысиной, вероятно, дремал на кафедре за алтарем: три стула с мягкими сиденьями стояли у иконы святой великомученицы Берты, изображенной в полный рост. Мне показалось, что он растерянно уставился на нас, еще не проснувшись окончательно, и теперь не в силах сообразить, что вокруг происходит.

Сзади с грохотом упал массивный деревянный брус. Один из головорезов отца Томаса уронил перекладину, которой собирался закрыть входную дверь капеллы. Громилы. Я не мог иначе воспринимать эту парочку в коричневых рясах, святых отцов Брендона и Джона.

— Отец Томас, — снова заговорил пожилой церковник. Когда он приблизился, стали заметны глубокие старческие морщины на лице. — Наконец-то вы здесь… — Старик осекся, взглянув на меня и Тейвила, и продолжил: — Вижу, что задуманное свершилось.

— Отец Франс не появлялся, — произнес второй инквизитор, подходя ближе.

— Больше он здесь не появится, — ответил Велдон. Он сказал это в своей манере, железным тоном, и осенил себя знамением.

Толстый монах смиренно кивнул и чуть повернул голову набок, ожидая от Велдона то ли указаний, то ли каких-то слов. Его мягкие пухлые щеки и лысина блестели от пота, казалось, что они отражают свет дюжины светильников, щедро развешанных под потолком маленькой церкви.

Дневной свет сюда не попадал. Четыре узких высоких окна закрывали наружные ставни и внутренние, темные, почти черные занавеси. Убранство капеллы отличалось скудостью. Сразу бросалась в глаза большая икона великомученицы за алтарем, слева от кафедры; еще несколько икон поменьше висели на отштукатуренных стенах. Напротив входа виднелся покрытый лаком крест шести или семи футов в длину. Если не считать двери слева от Распятия и двух рядов скамеек для прихожан, более в капелле ничего не было. Великомученица Берта раздала все свое огромное купеческое состояние бедноте, и все храмы, посвященные ей, отличались нарочитым аскетизмом.

В капелле было хорошо натоплено, даже жарко. Я наслаждался теплом и, с удовольствием вытянув ноги, уселся на ближайшую к себе скамью. Велдон смерил меня уничижительным взглядом, однако ничего не сказал. Остальные инквизиторы тоже смотрели на мою вольготную позу с явным неодобрением. Кроме отцов Брендона и Джона — те закрыли дверь и с ничего не выражающими физиономиями замерли по обе стороны от нее.

Я не обращал внимания на церковников, их шушуканье, и косые взгляды меня не задевали. Для них я вор и пират, и каким бы добропорядочным сыном матери-церкви ни предстал в дальнейшем, преступником и останусь, тем более что я плохой сын церкви. Ричард Тейвил, напротив, устроился на ближайшей к алтарю скамье, его губы шептали молитву.

— Все ли приготовлено?

— Да, отец Томас. — Толстый инквизитор вытер платком потный лоб. — Пойдемте. Я покажу.

Велдон и двое монахов, ожидавших нашего появления в капелле, скрылись за единственной дверью алтаря. Громилы по-прежнему подпирали плечами стену у входа в церковь. Нас, что ли, сторожат? Рясы смотрелись на них, как конская попона на собаке: нелепо и чужеродно.

Скоро показалась голова старого инквизитора.