Вор и убийца

Эльф и гном остались на месте, и, глядя на них, я тоже замешкался. Барамуд тряс оружием в высоко поднятых лап ищах, его раб опустошал колчан. Я зачарованно наблюдал, с какой потрясающей быстротой перворожденный стреляет по всадникам. Три из четырех стрел легли точно в цель. Эльф поразил двоих всадников и коня третьего, тот на подкосившихся ногах с ходу рухнул в дорожную пыль. Его наездник кубарем покатился вперед и угодил под копыта несшихся позади лошадей.

— В лес, уроды! В лес!

Рой ревел, не стесняясь в выражениях. Еще один конник получил стрелу. Лошади шли тяжело; это не ускользнуло даже от меня. Но они проскакали уже половину расстояния!

— В лес!

Я побежал сломя голову. Кони на полном скаку просто затопчут нас! Краем глаза уловил, что рядом несется эльф. Мы укрылись за деревьями на противоположной от Роя стороне дороги. Барамуд широким шагом шествовал к Акану. Он демонстративно не смотрел на приближающихся всадников. Кровь и песок! Чертово гномье упрямство! Он не успевает!

Через несколько ударов сердца лошади домчались. Гному не хватило одного шага, чтобы спрятаться за деревьями. Сразу пятеро стражников повернули к нему; трое из них, осадив коней, вскинули аркебузы. Грянули выстрелы, гнома толкнуло вперед. Барамуд упал на колено и, выронив секиру, схватился за ствол березы.

Двое спешились, в их руках блеснула сталь. Подойти ближе верхом мешали ветки. Однако добить Барамуда не удалось — навстречу с руганью выпрыгнул Рой.

Справа от меня раздался хруст ломающихся сучьев. Крик тоже выскочил из-за деревьев и сделал три шага к проселочной колее. Каждый шаг эльфа означал полет одной стрелы. Его стрелы вонзились в троих стражников с аркебузами, которые только что разрядили оружие в гнома. Все рухнули из седел. Но происходящего вокруг эльф не замечал. Тройка других стражников пустила коней на перворожденного; последний из прискакавших остановил коня много дальше и кружил у телеги с Оливером. Еще двое ждали чего-то вдалеке, у поворота дороги, где Крик и заметил погоню.

Я бросился вперед, чтобы прикрыть эльфа. Мысль, зачем мне это нужно, в голову не пришла. Кони двух стражников медленно разворачивались в нашу сторону, всадники достали аркебузы. Похолодев, я обнаружил, что на меня нацелили два ружейных ствола. Третий жеребец выглядел свежее и сразу вырвался вперед. Я в отчаянии метнул кинжал и под грохот стрельбы прыгнул в сторону.

Они промазали, я — нет! Кинжал воткнулся прямо между глаз лошади в паре шагов от Крика, который, натянув тетиву, выискивал удобный момент, чтобы стрельнуть в одного из двух противников Роя и не задеть толстяка. Ко всему, что происходило непосредственно вокруг, эльф был по-прежнему слеп и глух.

Наездника сраженной лошади придавила массивная туша. Я опустил бракемарт. Клинок убил его быстро. Мне удалось не смотреть в глаза обреченного, когда ударил под сердце. Так проще, я все же не мясник, чтобы легко забирать жизнь у поверженного беспомощного врага.

Вытащив из ножен второй кинжал, приготовился отразить атаку другого конного стражника, который с проклятьем отбросил разряженную аркебузу и, пришпорив кобылу, обнажил рейтшверт. Тяжелая шпага, даже скорее меч, отлично подходила для рубки пешего — излюбленный клинок огсбургских рейтаров.

Его лошадь не успела разогнаться, а он уже приблизился вплотную. Я без труда отступил в сторону и принял бракемартом падающий сверху рейтшверт. Затем, шагнув назад, поставил противника в невыгодное положение. Ему приходилось вытягиваться, потому что подпустить коня ближе не удавалось. Уставшее животное плохо слушалось наездника, и несколько попыток сблизиться успехом не увенчались. Каждый раз я делал шаг назад, держась от крупа лошади на расстоянии вытянутой руки, и легко отражал выпады стражника. Верховым он был плохим.

Второго из стрелявших по мне я сейчас не видел. Схватка перешла в противостояние с одним противником, что очень нехорошо, потому что в любой миг я мог пропустить удар в спину. Встретив в очередной раз рейтшверт, скользнул ближе к стременам и по рукоять вогнал кинжал в бедро стражника. Человек и лошадь закричали одновременно. Длинное лезвие пригвоздило ногу наездника к крупу кобылы. Я схватил лошадь под уздцы, чтобы самому не угодить под копыта раненого животного, чье тело била крупная дрожь.

Всадник выронил клинок и судорожно вцепился в рукоять кинжала. Он едва не выпал из седла, боль поглотила его целиком, и мне оставалось только прикончить растерявшегося врага. Я воткнул саблю в живот и выдернул кинжал из окровавленной плоти. Стражник упал; почуявшая свободу кобыла ринулась прочь.

Рой уже рубился один на один. Левой рукой! Правая безвольно висела, рукав куртки выше плеча взмок. Стражник, что доскакал до телеги, сидел на земле, прислонившись спиной к заднему колесу, он был ранен, из плеча торчало древко эльфийской стрелы. Сам Крик добивал последнего из находившихся в седле — вскочив на коня за спиной стражника, перворожденный несколько раз погрузил в его бока пару охотничьих ножей. Лук и пустой колчан лежали на пожухлой осенней траве.