Вор и убийца

Я тронул палкой костер, в почти сгустившуюся темноту полетели искры. Первым стоять на часах жребий выпал мне. Люди из отряда Андара самостоятельно разбились на четверки для посменного караула ночью, и на нас при этом не рассчитывали. Можно было засыпать. Но наступит ли утром пробуждение? Не озарит ли рассвет перерезанные глотки? Без лишних разговоров решили, что в каждую ночевку в нашей пятерке отныне дежурят свои часовые. В сущности, мы теперь все в плену.

Ночь обещала быть тихой, не очень холодной и, надеюсь, спокойной. Новый лагерь разбили в стороне от прежней стоянки. Чтобы не ночевать на впитавшей человеческую кровь земле. В сгущавшихся сумерках захрапел конь. Всех лошадей удалось найти, они недалеко разбежались по округе. Тем более что, как ни старались, ни одного свежего волчьего следа не обнаружили, а среди горцев читать звериные следы умели все. Вой слышал каждый, но отпечатков лап не было. По этому случаю Томас Велдон произнес перед крестьянами короткую речь о черном ведовстве и снова заставил помолиться.

Будь он неладен, этот инквизитор! Похоже, идет прямиком к нашему костру. Я чертовски устал и не желал разговаривать ни с кем. Хотя бы явился Сам Господь Бог!

— Гард, я хочу поговорить с тобой.

— Что у вас? Не спится?

Пришлось подняться. Раздражения я таить не стал, слишком мало осталось сил для учтивости.

— Это все не ради тебя, — без обиняков начал инквизитор, когда отошли подальше от посторонних ушей.

Я скрестил руки на груди. Если церковник надумал поговорить начистоту, пускай продолжает. У меня нет предположений, что ему нужно на сей раз.

— Не ведаю, зачем ты убил Пола…

— Он хотел подстрелить пленника. Я не мог допустить, чтобы он убил безоружного, — пришлось врать. Незачем посвящать инквизитора в мои замыслы.

— Ты лжешь, вор. — Монах с нажимом произнес последнее слово.

Взор отца Томаса встретился с моим взглядом. Я приготовился к потоку обличений, но инквизитор не стал докапываться до истинных причин выстрела в Андара, вернулся к начальной теме разговора.

— Мы вспомнили о вергельде по иной причине. — Томас Велдон скривился, вспоминая о собственном попустительстве полузабытым, но еще живым традициям Загорья. — Я попросил отца Крига помочь ради Лилит.

— Не понимаю. — Я не лукавил и в самом деле не видел связи между дочкой убитого, моей рукой и мной.

— Она не может находиться здесь после смерти… отца. — Последнее слово далось инквизитору непросто. — Но она должна быть со мной!

Вид инквизитора сделался жалким. Родительские чувства взяли верх над долгом. После пострижения в монахи у него не могло быть дочери. На худой конец, он должен был отказаться от нее, отправить в приют и забыть.

— Все же при чем тут я?

— Ты, Гард, — церковник взял себя в руки, он снова стал похож на непреклонного инквизитора, — не просто заплатишь выкуп за убитого. У Лилит больше нет родни, и отныне ты отвечаешь за ее судьбу. Покуда она не выйдет замуж.

— Хотите, чтобы я раздобыл денег и для нее?

— Она обойдется и без твоих монет, вор, — процедил монах. Его взгляд буквально буравил меня.

— Чего же вам нужно? — Кажется, я вспылил.

— Тише, Гард. Все просто. Пока ты рядом со мной, она тоже здесь. Ты переправишь меня в Ревентоль, а значит, и ее тоже! Если бы тебя прикончили, Лилит прогнали бы прочь.

Пальцы церковника судорожно сжались на перекинутом через плечо ремне дорожного ящичка, с которым монах не расставался ни на мгновение. Среди горцев уже начали ходить пересуды о его содержимом.

Инквизитор повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен.

— Отец Томас! Вы же помните, что мой путь в Ревентоль лежит через Запустение?

Церковник обернулся:

— Помню.

— И тогда, в тюрьме Бранда, вы сказали, что идете в Запустение со мной!

Слова Томаса Велдона, прозвучавшие в подземной камере, нередко всплывали в памяти. Зачем ему Запустение? Что он будет искать там и почему полагает, что найдет что-то, если отправится в проклятые леса в компании вора Николаса Гарда? Он же столь часто попрекал меня за воровское ремесло. Вдобавок я не представлял, что ответит Фосс, когда узнает про Томаса Велдона.

— Сказал и не собираюсь отказываться от своих слов.

— Но вы даже не знаете, куда именно в Запустении я направлюсь! Я и те, кто пойдет со мной, — смертники. Без преувеличения!

— Понимаю. — Монах изучающе и без эмоций на лице посмотрел на меня. Он снова стал истинным инквизитором.

— Зачем вам идти с нами? — Я спросил напрямик.

— У конгрегации Вселенской инквизиции свои цели и интересы.

— А Лилит?

— Лилит будет ждать, когда мы вернемся.

Я вдруг поймал себя на мысли, что захотелось той уверенности, которая буквально переполняла инквизитора.

— А мы вернемся, святой отец?

Томас Велдон опустил голову и положил ладонь на ящичек. Неожиданно его голос дрогнул:

— Вернемся. Частица Святого Креста разгонит тьму вокруг нас. Мы непременно вернемся!

Инквизитор двинулся прочь, а я смотрел в его спину. Ему тоже страшно! Тоже человек, хотя порой думалось, что он выкован из стали переплавленного меча, разившего в былые века еретиков.