Вопрос и ответ

Я беру лопату и со всех сил вонзаю в землю.

— Ну что, нравится? — окликает меня Дейви.

Я вставляю в свой Шум пару ласковых.

— О, моя мать давнымдавно умерла, — отвечает он. — Как и твоя. — Грубый смех. — Интересно, в жизни она была такой же болтуньей, как и в своем дурацком дневничке?

Я выпрямляюсь, мой Шум полыхает красным.

— Дейви…

— А то в дневничке прям несет!

— Когда-нибудь, Дейви, — выплевываю я, чувствуя, как от моего раскаленного Шума почти дрожит воздух, — я с тобой такое сделаю…

— Что же, мальчик мой? — спрашивает мэр, въезжая в ворота на Морпете. — Вашу ругань с дороги слышно. — Он поворачивается к Дейви: — А ругаться — не работать.

— Они у меня работают, па! Еще как работают! — Дейви кивает на участки.

Это правда. Всех спэклов поделили на несколько команд по десять и двадцать человек и равномерно распределили по монастырским владениям — кто-то разбирает внутренние каменные перегородки, кто-то копает землю. Остальные разносят выкопанное по другим участкам. Моя группа уже почти закончила рыть траншею под фундамент первого здания. Я работаю лопатой. Спэклам приходится копать голыми руками.

— Неплохо, — говорит мэр. — Очень хорошо.

Шум Дейви так раздувается от гордости, что мне за него стыдно. Никто на него не смотрит.

— А ты как, Тодд? Как идет твое утро?

— Умоляю, не трогайте ее, — говорю я.

— Умоляю, не трогайте ее! — передразнивает меня Дейви.

— Последний раз повторяю, Тодд, — говорит мэр, — я не собираюсь причинять ей вред. Я только хочу поговорить с ней. И планирую сделать это прямо сейчас.

Мое сердце чуть не выпрыгивает из груди, Шум вскидывается.

— О, ему не нравится, па! — говорит Дейви.

— Тихо, — осаживает его мэр. — Тодд, ты еще не захотел мне что-нибудь рассказать? Чтобы мой визит к Виоле прошел как можно быстрее и безболезненней для всех?

Я сглатываю.

А мэр просто смотрит на меня, смотрит в мой Шум, и у меня в голове складываются слова «Прошу, не трогайте ее», сказанные моим и его голосом одновременно. Они пролезают во все щели, суются туда, куда не просят, пытаются открыть запертые двери, перевернуть все камни и пролить свет на то, что должно оставаться в тени, прошу, не трогайте ее, — снова и снова, такшто в конце концов меня прямо подмывает сказать (океан), я уже сам хочу отпереть эти двери (океан), хочу выполнить все его требования, потомушто он прав, прав по всем статьям, и кто я такой, чтобы сопротивляться…

— Она ничего не знает, — дрожащим голосом повторяю я, почти задыхаясь.

Мэр выгибает бровь:

— Ты чем-то взволнован, Тодд? — Он подъезжает поближе. Сдавайся, говорит Морпет. Дейви видит, что все внимание мэра обращено на меня, и даже издалека я слышу ревность в его Шуме. — У меня есть одно верное средство от волнений, Тодд.

Он смотрит мне в глаза.

Я — круг, круг — это я.

Эти слова извиваются в моем мозгу, бутто червяки в яблоке.

Снова и снова, прямо внутри меня.

— Что это значит? — еле выговариваю я, потомушто от тяжести этих слов мне трудно даже пошевелить губами.

А потом раздается звук.

Какой-то вой в воздухе, высокий гул, непохожий на Шум, а похожий на жужжание огромной пурпурной пчелы, которая хочет тебя ужалить.

— Что за… — роняет Дейви.

И мы все оборачиваемся, глядя в дальний конец монастырских владений, поверх стены…

Бззззз…

Звук летит с неба как бутто по дуге, высокий и пронзительный, из леса за монастырем, а за ним вьется дым. Вой становится громче, а дым — гуще и черней.

Мэр вытаскивает из нагрудного кармана бинокль Виолы и смотрит вдаль.

Я пялюсь на бинокль, Шум клокочет вопросами, на которые мэр не обращает внимания.

Видать, Дейви нашел их на холме и принес отцу.

Я стискиваю кулаки.

— Не знаю, что это, — говорит Дейви, — но оно летит к нам.

Оглядываюсь. Штуковина достигла высшей точки дуги и устремилась вниз.

К монастырю.

Бззззз…

— Надо убираться отсюда, — говорит мэр. — Это бомба.

Бросив плетку, Дейви кидается к воротам. Солдаты на стене начинают спрыгивать на землю. Мэр готовит коня, но поводья пока не дергает — хочет посмотреть, куда именно упадет бомба.

— Трассирующая, — с интересом и удивлением говорит он. — Устаревший и почти бесполезный снаряд. Использовался на войне со спэклами.

Бзззз становится громче. Бомба падает, постепенно набирая скорость.

— Мэр Прентисс?

— Президент, — поправляет он меня, как завороженный глядя в бинокль. — Громкий и заметный снаряд. Слишком заметный для тайных диверсий.

— Мэр Прентисс!!! — Мой Шум от страха ревет все громче.

— Раньше в городе взрывали только фугасы, так почему…

— БЕГИТЕ! — ору я.

Морпет трогается, а мэр удивленно смотрит на меня.

Но я не к нему обращаюсь.

— БЕГИТЕ!!! — воплю я и машу рукой и лопатой на ближайших спэклов, спэклов с моего участка.

Участка, на который скоро упадет бомба.

Бззззз…

Ничего не понимая, они молча глядят на падающий снаряд.

— БЕГИТЕ! — продолжаю орать я, рисуя в Шуме взрывы, огонь, кровь и кишки — пытаясь показать, что случится, когда бомба упадет. — HET, ДА БЕГИТЕ ЖЕ!!!