Вопрос и ответ

Никто даже не попытался нас остановить, хотя пол-лагеря, небось, знало, что мы отваливаем. У мистрис Койл наверняка были на это свои причины.

Говорили по дороге мало. Я просто слушала Шум Ли и его мысли про семью, про мэра и про то, что он с ним сделает, если доберется.

Обо мне.

– Ты бы лучше что-нибудь сказала, – заметил Ли. – Так внимательно слушать – грубо.

– Да, мне говорили.

Но во рту у меня было сухо, да и слов как-то особо не находилось.

Солнце нас опередило – встало еще до того. как мы добрались до города. Уилф как мог нахлестывал волов, но со всей их скоростью дорога домой будет ой как опасна: проснувшийся город и двое Шумных мужчин в телеге. Жуткий риск на самом деле.

Но Уилф просто ехал себе и ехал вперед.

Я постаралась объяснить, куда мне надо, и он сказал, что знает такое место. Телега остановилась в какой-то чаще; он показал вверх, на торчащий из зелени утес.

– Г’ловы тока пригните, – напутствовал он. – Не надоть, штобы вас видели.

– Не увидят, – заверила я. – Но если через час нас не будет, не жди.

Уилф в ответ только наградил меня взглядом. Сейчас, взял и уехал, бросил своих, ага.

Мы с Ли взобрались на утес, стараясь держаться под прикрытием леса, и только там, наверху, поняли, почему Уилф выбрал это место. Мы были на холме; недалеко – другой, тот, где стояла башня; внизу – панорама дороги, бегущей к Управлению Вопроса (которое не то тюрьма, не то пыточная, не то еще что-то в этом роде).

Что – я знать не хотела.

Мы легли на брюхо, рядышком, и осторожно выглянули из-за кустов.

– Уши навостри, – посоветовал Ли.

Словно тут еще требовались какие-то советы… Стоило только выйти солнцу, как Новый Прентисстаун взРЕВел, пробуждаясь к жизни. Вряд ли Ли стоит так уж сильно прятать свой Шум. Да в таком потопе и потонуть недолго!

– Потонуть – то самое слово, – ответил Ли, когда я его спросила. – Если ухнуть в него с головой, можно и задохнуться.

– Даже представить себе не могу, каково это: расти внутри всего этого…

– Нет, – кивнул Ли. – Куда тебе.

Но прозвучало это совсем не зло.

Я прищурилась вдоль по дороге: солнце уже поднялось высоко, стало слишком ярко.

– Жаль, что у меня нет бинокля.

Ли молча слазил в карман и протянул мне искомое.

Я наградила его выразительным взглядом.

– Ты просто ждал, когда я спрошу, чтобы повыставляться.

– Понятия не имею, о чем ты. – Он с улыбкой приставил бинокль к глазам.

– Эй. – Я пихнула его плечом. – Давай сюда.

Он убрал руку с бинокля подальше – чтобы я не достала. Я захихикала, он тоже. Я вцепилась в него и попыталась нагнуть и ухватить прибор, но Ли был заметно больше меня и легко уворачивался.

– Мне не заржавеет тебе врезать, – предупредила я.

– Ничуть не сомневаюсь, – засмеялся он и наставил окуляры на дорогу.

В тот же миг его Шум дал такой пик, что испугалась, как бы нас кто не услышал.

– Что? Что там? – Я сразу перестала хихикать.

Он отдал бинокль, показал, куда смотреть.

– Там. Едут в нашу сторону.

Но я уже все увидела.

Двое верховых. В новехонькой униформе, верхом на конях. Один говорит что-то, руками размахивает.

Улыбается. Даже ржет.

Другой уставил глаза коню в холку, но все равно едет. Едет себе на работу.

В Управление Вопроса едет, работать.

В униформе со сверкающей «В» на плече.

Тодд.

Мой Тодд.

Рядышком с Дэйви Прентиссом.

Едет на работу бок о бок с человеком, который меня подстрелил.

31 Цифры и буквы

[Тодд]

Дни шли. Каждый новый был хуже предыдущего.

– Што, всех их? – Шум Дэйви так и звенел неприкрытой тревогой. – Всех до одной?

– Это вотум доверия, Дэвид. – Мэр стоял вместе с нами в дверях конюшни; лошадей готовили к дневной работе. – Вы с Тоддом проделали превосходную работу с перманентной идентификацией заключенных женского пола. Кому же еще мне поручить расширение программы?

Я молчал. Даже виду не показал, што замечаю тревожные взгляды, которые Дэйви то и дело на меня кидал. Шум Дэйви был – сплошная каша. При этом розовая от отцовской похвалы.

Но эти мысли про то, што теперь придется заклеймить всех женщин вообще…

Всех до последней.

Потому што клеймить тех, што в Управлении Вопроса, было гораздо, гораздо хуже, чем мы думали…

– Они продолжают убегать, – сказал мэр. – Под покровом ночи они бегут из города, чтобы присоединиться к террористам.

Дэйви тупо смотрел, как на выгоне седлают Бурелома. Шум его лязгал криками боли, лицами женщин, на руках которых заклепывали браслеты.

Словами, которые они бросали нам в лицо.

– А раз они бегут из города, – продолжал мэр, – значит, будут и возвращаться.

Это он про бомбы. По одной за ночь почти все последние две недели. Раз их так много, это явно неспроста – значит, впереди што-то еще круче. Ни одну бомбистку на месте преступления не поймали – за исключением той, у которой бомба взорвалась прямо в руках, в процессе установки. Впрочем, от нее мы тоже немного нашли – несколько ошметков одежды и мяса.

На этой мысли я закрыл глаза.

Ничего не чувствую, ничего не пускаю внутрь.

(это была она?)

Ничего не чувствую.