Вопрос и ответ

– Самый важный вопрос, – сказал он, – состоит в том, была ли вторая бомба ошибкой или частью первой, которая сработала позже по чистой случайности? – Он снова вышел на свет и встал впереди. – Или это было намеренно? Может быть, ее специально так установили, чтобы она сработала позже, чтобы мои люди оказались на месте преступления… чтобы унести как можно больше жизней?

– Нет, – я затрясла головой, – она бы не стала такого делать. Она целитель. Она не стала бы убивать.

– Генерал сделает что угодно, лишь бы выиграть войну. Потому-то это и называется «война».

– Нет, – продолжала твердить я. – Нет, я не верю…

Он подошел к столику рядом со своим креслом, взял какую-то бумажку и показал мне.

На бумажке была синяя «О».

– Это о чем-нибудь говорит тебе, Виола?

Я постаралась убрать с лица всякое выражение вообще.

– Никогда такого не видела. – Я снова сглотнула и прокляла себя за это. – А что это?

Он опять устремил на меня долгий тяжелый взгляд и положил бумажку на стол.

– Она выйдет с тобой на связь. – Он пристально изучал мое лицо (а я пыталась ничего не выдать). – Да, – продолжал он словно сам с собой. – И когда это произойдет, пожалуйста, передай ей одно сообщение.

– Я не…

– Скажи ей, что мы можем мгновенно остановить кровопролитие, положить всему этому конец, пока оно еще толком не началось. Прежде чем умрут еще люди и нам придется навеки отказаться от мира. Скажи ей это, Виола.

Он так пристально на меня смотрел, что я почти невольно брякнула:

– Ладно.

Он не моргал, глаза были – черные дыры, от которых никак не оторваться.

– А еще скажи ей, что если она все-таки хочет войны, она ее получит.

– Пожалуйста… – взмолилась я.

– Это всё, – сказал он и жестом показал мне вставать и двигать в сторону двери. – Отправляйся в свой дом исцеления и позаботься о тех, о ком сможешь.

– Но…

Он распахнул передо мной дверь.

– Повешения сегодня не будет. Нам придется отменить некоторые гражданские мероприятия в свете последних террористических акций.

– Террористических?..

– И, боюсь, я буду слишком занят, разгребая беспорядок, который устроила твоя начальница, чтобы устраивать сегодня обещанные ужины.

Я открыла рот, но из него так ничего и не вырвалось.

Он закрыл дверь.

Пока я, шатаясь, выходила на улицу, голова у меня шла кругом. Тодд где-то здесь, рядом, а у меня в голове только одно: нет, я его сегодня не увижу и не смогу ничего рассказать о последних событиях, как-то объясниться… ничего не смогу.

И во всем этом виновата она.

Она. Не хочу говорить это, но виновата и правда она. Даже если мистрис Койл и верила, что у нее есть на все разумные причины, вина все равно лежит на ней. За то, что я не увижу сегодня Тодда. Что война грядет. Что…

Но тут я снова оказалась на месте взрыва. Четыре тела лежали на мостовой, накрытые белыми простынями, из-под которых все равно были видны натекшие лужи крови. Ближе всего, но все равно за кордоном солдат, охранявших локацию, была простыня, под которой…

…под которой был случайно спасший меня солдат.

Я даже не знала, как его зовут.

А потом он вдруг раз! – и мертв.

Если бы она просто подождала… посмотрела, чего мэр от нее хочет…

Политика умиротворения, вспомнила я. Очень скользкая дорога.

Но здесь, на улице, лежали тела…

И Мэдди погибла…

И мальчик-солдат меня спас…

И Коринн ударили по лицу за то, что она помогала…

(ох, Тодд, где же ты?)

(что же мне делать? что правильно, что неправильно?)

– А ну, двигай отсюда, – гавкнул солдат так, что я подскочила.

Я заторопилась прочь и оглянуться не успела, как уже бежала сломя голову.

Едва дыша, я ворвалась в практически пустой дом исцеления и захлопнула за собой дверь. На дороге стало еще больше солдат, еще больше патрулей, больше стрелков с ружьями на крышах, и все они провожали меня внимательными взглядами, а один даже грубо присвистнул вслед.

Теперь до коммуникационной башни уже не добраться. Больше нет.

И это она у меня тоже отняла.

Пока я переводила дух, меня вдруг огорошило: я же тут теперь единственная… типа, вроде целителя. Многие пациентки уже достаточно выздоровели, чтобы отправиться вслед за мистрис Койл… куда бы она там ни отправилась, – и, возможно, даже закладывали вместе с ней бомбы… Но в доме все равно оставалось еще десятка два человек, и каждый день приходили новые.

А я – худший целитель, какого только видывал Новый Прентисстаун.

– Помогите, – прошептала я себе под нос.

– А куда все подевались? – спросила миссис Фокс, только я открыла дверь к ней в палату. – Еду не приносили, лекарства тоже…

– Простите. – Я вытащила судно. – Постараюсь вас покормить как можно скорее.

– Бог ты мой, милая! – Она сделала большие глаза.

Это я повернулась к ней задом. Я проследила, куда она смотрит: во всю спину моего белого халата был грязный кровавый потек – кровь того юного солдата, от воротника до самого подола.

– С тобой все в порядке? – неуверенно спросила она.

Я еще раз посмотрела на кровь, но сказать смогла только одно:

– Я вам принесу поесть.