Волшебство. Семинары и практика

В выходные я приходила в спортзал около трех часов пополудни и часто заставала там компанию старых, даже дряхлых людей. Три старика и одна старуха. Что занимательно, одеты они были вовсе не для занятий спортом: мужчины были в старомодных фраках, а старуха была настоящей франтихой: напудренная, в белом парике, с наклееными мушками, каждый раз она приходила в другом наряде – один другого пышнее. Компания эта вальяжно располагалась на тренажерах и начинала беседовать о том о сем, лениво покручивая педали велосипеда или поднимая планку с грузом для ног. Но большую часть времени они просто болтали. Похоже, они приходили в фитнес-клуб потусоваться – я принимала их за жильцов, экономящих на кондиционере – летом в фитнес-клубе поддерживалась комфортная прохлада. Иногда они просто засыпали на тренажерах на полуслове и мне приходилось трогать их за плечо, говорить: «Простите, не могли бы вы…» Старички просыпались и, недовольно покряхтывая, пересаживались на другой тренажер, с которого мне вскоре опять приходилось их сгонять. Вполне понятно, что я старалась прийти в любое другое время, хотя это – было для меня максимально удобным.

Старуха иногда заговаривала со мной:

– Золотко, ты на каком этаже живешь? Постой, я угадаю… на двадцатом, в квартире 209, верно? Как интересно – ты родственница Дорис Грумель!

– Нет. Вы ошибаетесь, я никогда о ней не слышала.

– Это жаль. Ты и сама не знаешь, что ты ее родственница, правда. Но это все ерунда. Ты выглядишь шикарно, золотко. Где ты купила эту заколку для волос?

Но однажды я пришла в зал во втором часу и быстренько, пока их не было, обошла все тренажеры и села на велосипед. Клубовой, как обычно, смотрел телевизор, в зале никого не было – и тут я успела засечь момент их появления. Два старика легко и свободно прошли через стену со стороны сауны, третий проник через закрытое окно, а старуха материализовалась несколько позднее, прямо посреди зала.

Заметив мое замешательство, клубовой пояснил, что старички – обычные призраки, в смысле, вторичные носители облика, абсолютно безвредные, хоть и немного надоедливые. Ходят сюда по привычке. Дом был построен на месте, где в начале прошлого века располагался клуб, завсегдатаями которого они являлись. С тех пор они сюда возвращаются – и когда здесь был пустырь, и потом, когда тут было подсобное помещение, и теперь, когда из него сделали фитнес-клуб, но для них главное – это место, потому что тут пересечение каких-то связей. Ему тоже смешно смотреть, как они общаются, расположившись на тренажерах – тут когда-то были диваны с бархатной обивкой. В основном они вспоминают каких-то общих знакомых: « – А помнишь Томаса Веллингтона? – Да, помню, удивительный был парень. – А помнишь Элизу Вайс? – Да, редкая была стерва! Здесь на четырнадцатом этаже живет ее внучка – Эдна Вайс… по мужу Тененбаум». И так все время.

Еще он сказал, что призраки тронуты моей вежливостью и отзываются обо мне с большим уважением. Другие-то посетители фитнес-клуба попросту садятся на тренажер, не замечая их, что является для них поводом лишний раз поворчать.

И все же, наряду с удобствами, у меня возникло много новых проблем в мире людей и волшебников.

Сейчас поняла, что специально пишу о старых нелепых призраках, о туалетах на набережной и печеньи с изюмом, потому что не знаю, как выразить плоскими словами главные объемные ощущения. И все же попытаюсь.

Между обычными людьми и волшебниками существовали связи и переплетения, о которых я раньше не подозревала. Привыкнуть к этому было не так-то просто.

Наверняка у этих явлений есть свои названия, но для простоты изложения я назову одних людей – «переизлучателями», других – «помехами», третьих – «усилителями», а четвертых «лучиками», с учетом личного восприятия их роли в объеме.

Я уже упоминала, что с вдохновением у меня теперь не было проблем: я легко определяла расположение каналов, по которым оно приходило, и легко настраивалась на них. После этого я спокойно занималась своими делами, а новые идеи и сюжеты приходили по этим каналам из подходящего источника. Так вот, идеи и сюжеты часто перехватывали люди-переизлучатели, и выпускали в мир в измененном виде. Некоторые перехваченные идеи они не выпускали вообще, сознательно блокируя их из непонятных мне соображений.

Присутствие людей-усилителей способствовало творческому подъему, они буквально усиливали сигналы и блокировали помехи.

Мимо большинства коллег, и даже сквозь них, сигналы проходили свободно, не задерживаясь и не оседая. Их присутствие ничему не мешало – они были как солнечные лучики на стене.

В своем окружении я обнаружила двоих людей-переизлучателей, но как вести себя с ними – не знала. Хуже всего было то, что один из них оказался владельцем медицинского центра, где я работала, то есть – человеком, который подписывал мой еженедельный чек. Помимо нашего центра, он владел еще несколькими фармацевтическими предприятиями и был основателем фонда поддержки одаренных детей из бедных семей. Фонд оплачивал их занятия в музыкальных и художественных школах.