Волонтер: Неблагодарная работа

Между тем под беспрерывные звуки духовой музыки толпа двигалась. Все женщины сидели вдоль стен, в ожидании кавалеров и начала танцев.

– Пошли в другую комнату, – предложил Ельчанинов. – Я до танцев не охотчь.

– А что там? – поинтересовался Андрес.

– Государь. Плюс большая часть иностранцев, что сидят и важно покуривают глиняные трубки, да опорожняют такие же кружки.

– Пошли.

Они вошли в комнату, где на столах стояли бутылки пива и вина, лежали кожаные мешки с табаком, стаканы с пуншем и шахматные доски. Причем шахматы тут, как убедился эстонец, были разного вида. Среди многообразия он узнал доски для русских шахмат, классических названые индийскими, а так же четверные шахматы с крепостями, что игрались на 192 клетках. За одним из столов Петр играл в классические шахматы. Его соперником был негоциант из Англии. Причем оба дымили трубками при очередном ходе.

Ларсон заинтересовался игрой. Картина вырисовывалась на доске довольно любопытная, в будущем ее назовут гамбитом Эванса. Эту систему Андрес несколько раз наблюдал, во время трансляций чемпионатов мира по шахматам. В этой партии белые близки к цели – создания сильного пешечного центра. Сейчас у государя был шанс осуществления плана, все зависело от того, как сыграет негоциант.

Андрес отвлекся от игры, и только тут заметил, что Ельчанинова рядом нет. Он оглядел зал и обнаружил того в компании датского шкипера. Оба сидели за столом, и пилит пиво. До эстонца донеслось:

– Камрад, камрад.

Рука коснулась плеча золотаря. Тот вздрогнул и оглянулся. Петр стоял за его спиной, он только что закончил партию, и, по всей видимости, проиграл. Но государь явно не был этим опечален.

– Не хочешь ли друг мой, – проговорил он, – сыграть со мной, Меншиковым и голландским послом в Четверичные шахматы с крепостями?

– С удовольствием государь, вот только есть одна проблема, – молвил эстонец, – я давно не играл в шахматы. А с четвертичными вообще не знаком.

– Ну, если в индийские шахматы играть можешь, то и в четвертичные наловишься. – Государь улыбнулся, посмотрел на стоявших в стороне участников и проговорил, – так с кем в паре предпочтешь играть? С этими, – он махнул рукой в сторону Меншикова и посла, – али со мной?

– Я бы предпочел в паре быть с послом.

– Понимаю, – одобрил, его решение, государь. – Игрок он сильный. Думаю, вы сыграетесь быстро.

Увы, партию Ларсон и посол проиграли. Сначала Петр и Алексашка накинулись на него, а когда тот уже был выведен из игры, разбили в пух и прах голландца.

– Виктория! – прокричал царь батюшка, когда посол сдался на милость победителей. Петр хлопнул сначала Андреса, а затем голландца по плечу, и сказал, – Потом отыграетесь. С этими словами государь и его фаворит ушли в соседний зал.

– Проиграть государю – большая честь, – проговорил посол.

Андрес пожал руку голландцу и поблагодарил за компанию. Пошел искать Ельчанинова. Нашел того за столом в компании все того же датчанина.

– Мой друг, – проговорил Силантий Степанович, – Андрес Ларсон, эстляндец. Датский шкипер – Христиан Глот. Присаживайся. Андрес отрицательно замотал головой.

– Ну, так может, потанцуешь. В соседнем зале уже танцы начались. Там много хороших девушек, – сказал Ельчанинов и подмигнул.

Ларсон послушался его. Вернулся в зал, где во всю длину зала, при звуке самой печальной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга. Мужчины низко кланялись, девушки низко приседали, вначале прямо против себя, потом поворотясь направо, затем налево. Причем этими приседаниями и поклонами они занимались, скорее всего, уже около получаса, так как вскоре они прекратились. Меншиков вышел на середину зала и приказал музыкантам играть менуэт.

О следующем увеселительном собрании сообщил лично сам Петр Алексеевич. Оно должно было состояться под самый новый год в доме боярина Курбатова, числа тридцатого. А пока наступала уже ставшей привычной рутинная жизнь золотаря, и Ларсон это понимал, как никто иной. Ельчанинова, напившегося на собрании до чертиков, и Андресу пришлось провожать его до дома. К счастью жил тот неподалеку. Уже знакомый денщик встретил их с распростертыми объятиями.

– Хвала Иисусу, что вы его привели, – молвил Тихон. – Я уж опасался, как бы он в дороге не замерз. Ведь слабость к вину князь сильную испытывает. Не может и дня без глотка прожить. Он взял Ельчанинова под руки и увел в дом. Затем вернулся.

– Вот тебе деньга, – проговорил денщик, доставая монету.

– Не надо денег, – отрицательно замотал головой эстонец, – Силантий Степанович, мой единственный тут друг.

– Тогда я тебя в Преображенское доставлю, ты только подожди чуток.

Денщик скрылся во дворе дома. Ларсон чуть не замерз, пока дождался. Ворота открылись. Появилась уже знакомые сани. Тихон, кутаясь в овчинный тулупчик, крикнул:

– Прыгай в сани.

Ларсона доставили домой. Денщик попытался еще раз отблагодарить эстонца, но тот сказал только одно:

– Обижусь!