Вольнодумцы

Ещё чуть помедлив, она всё же вернулась на своё место. Вдруг переменилась:

– Боже! Ведь я же, приглашая тебя, надеялась, ты придашь нашим, особенно мальчикам, решительности, а ты первый – в кусты. Какая я дура!

Виктор не собирался отступать.

– Какие кусты? Ты несправедлива ко мне. Я просто требую конкретики.

– Конкретика в том, что мы есть. Мало?

– Я тебя умоляю! – Виктор засмеялся. – Это горстка людей. В основном болтунов и мечтателей. У того же Навального людей в сотни, тысячи раз больше. И что?

– Навальный – это дешёвка. А мы – настоящие.

– Мы-ы-ы-ы-ы-ы… – зло протянул Небратских. – Кто «мы»? Ты за каждого из них ответишь?

– Когда мы с Майей придумали всё это, – она вздохнула устало и раздражённо одновременно, – то предусмотрели, чтобы люди, не разделяющие наши цели, к нам не попадали.

– Боюсь спросить, сколь это эффективно?

– Видимо, ошиблись с тобой. Я ошиблась…

– Видимо, вам так клёво всем вместе, что будущее никого не волнует. Ладно, я пошёл.

Когда он протискивался мимо неё, она схватила его за руку:

– Подожди, я погорячилась.

Они оказались так рядом, что их запахи смешивались. Им не нравилось это. Виктор отступил к стене, прислонился к ней спиной. Переменил тему.

– Когда шёл к тебе, видел, что куча народу работает в опен-спейс. А у тебя кабинет. С чего такая честь?

– Я долго просила. – Соня несколько смутилась. – И вот нашли наконец клетушку. Я при людях совсем сосредоточиться не могу.

– Если ты так уверена во всех «наших», отчего не открывала, что Вика – это Вероника Трезубцева?

– Это её условие. Я же рассказывала вчера.

Виктор, словно спохватившись, подошёл к ней, обнял, прижался носом к её плечу:

– Как же её жалко…

Она пыталась его оттолкнуть, но он был сильнее. В итоге она поддалась. Что-то захватило её, мощное, где паскудное поведение Виктора ничего не значило.

Они оба чуть поплакали. Недолго. Не стесняясь. Громко.

Потом Соня предложила примирительно спуститься в редакционный буфет.

Там они купили по коржику и бутерброду. Заказали чай.

Соня откусила кусок с таким энтузиазмом, что крошки посыпались на стол.

– Я знаю, что ты нетерпеливый, что тебе хочется действий. Пока мы можем немногое, ты прав. Но кое на что способны. Наша сила в убежденности. Чую, скоро народ начнёт выходить на улицы чаще. И режиму уже сложно будет что-то придумать, как-то объяснить это. Вика не ошибалась: в сетях мы не так активны. Но там и вычисляют на раз-два. Прежде надо обучиться существовать там так, чтобы не подставляться. Но у нас такого специалиста нет…

– Надо искать. – Виктор размешал сахар в чашке. – Как тебе, кстати, друг Кривицкой, этот библиотекарь?

– Сложно сказать. Но Майе я доверяю. Если она за него поручилась, он наш. Не сдаст – точно.

– Они любовники?

– Считаешь, это плохо?

– Не знаю. – Он задумался. – Говорят, ваша газета такая смелая оттого, что ей это разрешают в Кремле?

– Возможно. – Соня улыбнулась загадочно. – Но они ведь способны и просчитаться?

– На собрании в библиотеке ты фактически обучала наших, как вести каналы в Телеграме? А если их возьмут на крючок? Они же не сразу засветятся.

– Кремль это пока не очень волнует. Вся эта говорильня. Там же две башни… слышал, наверное? Они слетаются туда, где бабки. Болтуны их не заводят так, как деньги.

– Сама же говорила, что нужен специалист, чтоб обучить в Интернете не палиться.

– Это на будущее.

Соня радовалась, что вернула себе контроль.

– Скажи мне, а почему ты так ненавидишь режим? У тебя же всё хорошо. Работа. Зарплата.

– За других обидно. – Короткова произнесла это абсолютно серьёзно. – А ты?

– А мне за себя. Сначала в армию загнали, где такое дерьмо видел, что лучше не вспоминать, теперь вот работаю в ЧОПе, охраняю какие-то тупые объекты за мизерную зарплату да физподготовку регулярно сдаю. И стрелковую тоже. А у меня ведь амбиции были. Хотел великим химиком стать. Да вот не получилось на химфак МГУ переместиться. И теперь уж не получится. Жизнь – не книга. В прошлое не вернёшься. Да и незачем. Там только несбывшееся.

Соня никогда прежде не слыхала о таких планах друга детства. Когда она привлекала его к движению, ей казалось, что такой человек необходим – боец, сильный, с харизмой. Не сейчас. Потом. А он, как выяснилось, с мечтой…

Мечта всегда ослабляет.

* * *