Вольнодумцы

Майя всё же встретилась с Володей Ясновым. Повод был. После разговора со следователем Сергеем Тумановым ею овладело беспокойство. В ком-то его следовало растворить. Артём не подходил. Сил на примирение сейчас не найти. Слишком долго и нудно. Попросить о встрече кого-то из соратников? Это мысль. Но… Среди них она – лидер. А тут нужен человек, дающий ей право на слабость. А Володька – он из другой жизни, он предан ей. В своё время его ухаживания помогли ей пережить смерть предмета её страсти. Похоже (и она в глубине души ликовала от этого), Володины чувства к ней не остыли за то время, что они не общались. О её романе с учителем он не догадывался. Теперь он не прочь присоединиться к их группе. Группе, которую они с Соней создали в память о Бударагине, его идеях, помыслах. И скорее всего, из-за неё, а не по убеждениям он тянется к ним. Что ж! Для начала неплохо! Перенимая убеждения того, кого любишь, становишься фанатиком.

Яснов, само собой, сразу согласился на встречу. Сегодня в театре как раз нет спектакля, и вечером ему не надо работать – таскать декорации.

Договорились встретиться на станции метро «Боровицкая».

Он опоздал, хоть и немного.

Таким расстроенным она его никогда не видела, даже в тот день в одиннадцатом классе, когда отказалась с ним встречаться. Лицо немного отекло. Он жевал жвачку, но Майя всё же разнюхала: пахло перегаром.

Они поднялись по эскалатору. Пока ехали, Володя говорил ей, как ему жалко Вику, какая она была классная. Насколько Майя поняла из его сбивчивых объяснений, после того, как она познакомила его со своими друзьями на вечеринке, он к Вике, тоже там присутствовавшей, особенно прикипел, и они подружились.

Майя с неожиданной для себя ревностью предположила, что общение могло быть весьма тесным, но Вовка пытается это скрыть. Так. Вот ещё новости! Это последнее, чего она ожидала.

После смерти Вика как будто продолжала жить – так много обсуждали её, вспоминали её, тосковали по ней.

Сегодня Туманов, как клещ, впивался в её сознание, высасывая всё, что в нём хранилось о Крючковой. Она, несмотря на то что от страха её едва не трясло, не потеряла рассудок: никак нельзя было допускать, чтобы Туманов взял след их группы или выяснил, что Вика писала как Вероника Трезубцева. И тем не менее ей хотелось помочь следователю, вдруг её содействие поможет органам найти убийцу и наказать его? И теперь ей мерзко, будто она кого-то сдала. А если она неосторожно проговорилась о чём-нибудь, способном навести их на след? Прежде она не общалась с правоохранителями. Видимо, им реально лучше ничего не рассказывать, чтобы не истолковали против тебя. Хотя молодой следователь, весьма, кстати, смазливый и любезный, держался идеально вежливо. Это её немного удивило. Приятно удивило. Но анализируя их разговор, восстанавливая его детали, потом, после того как он простился и дежурно попросил звонить ему, если она что-то вспомнит (прямо как в детективах), она огорчилась. Жаль, сразу не разобралась. В его невинных, на первый взгляд, вопросах (какую музыку Вика слушала, что читала, куда ходила, участвовала ли в студенческой жизни, ездила ли на образовательные форумы, во что была одета при последней их встрече) таилось желание спровоцировать её, разговорить, расслабить. Это всё могло быть очень опасно.

Вика… Чем дальше, тем загадочнее. Вот она выделила, как теперь выясняется, Вовку, общалась с ним, и парень теперь сам не свой. Хотя она не похожа была на ту, что быстро сходится с людьми. Не вяжется. Или Вовка преувеличивает? Правда, он ничего особо не говорит об их особых отношениях, это она сама сделала такой вывод из-за его вида и бормотаний.

Совсем другой виделась ей эта встреча. Надеялась, спокойный, ровный, положительный Яснов успокоит её, отвлечёт, но, похоже, его самого впору приводить в чувство.

Володя вёл себя, как слегка помешанный, постоянно повторяя, что не верит в смерть Виктории, не может принять, не может смириться, что это совершенно невыносимо, кто способен на такое?

Майя сперва недоумевала, откуда он знает о смерти Вики, но потом вспомнила, что сама написала ему об этом. Он мечтал стать актёром? Ей виделось, что артисты лучше собой владеют. Не зря его не взяли.

Её, как только они вышли на улицу из метро, пронизала острая тоска, как в детстве, когда что-то непонятное и страшное врывалось в жизнь, как после смерти отца, когда мать всё время открывала окна в квартире, а она, маленькая, жалась, ища тёплые места, но не могла согреться.

– Зря мы здесь поднялись, – прервала Володю Майя. – Куда пойдём-то? Тут вроде нет ничего поблизости, где посидеть. Надо было на «Чеховскую» ехать.

– Я знаю куда. – Володя шмыгнул носом.

Через несколько минут они оказались в ресторане под названием «Корчма». Майя без удовольствия изучила меню. Цены высокие. Володя, видимо, поняв это, предложил:

– Если не нравится, можем уйти.

Майя, не собираясь обижать старого друга попрёком в бедности, пожаловалась:

– Как-то шумно здесь, клаустрофобно.