Волк и конь

Король соскочил с коня и Сихильда, склонившись в неуклюжем поклоне, под руку с женихом вошла в церковь. Храм уже полнился народом, знатные франки являлись на королевское бракосочетание не только из Нейстрии, но и из Бургундии и даже Австразии: как из тех краев, что пока оставались под властью христианских правителей, так и те, кто вынуждено оставил свои вотчины под натиском язычников. Таковым был и бывший архиепископ Кельна, а ныне Реймса — преподобный Виллехад, слухи о чудесном спасении которого из окруженного язычниками города распространились по всему королевству. Сейчас он стоял возле алтаря — в белой тунике, с надетой поверх нее золотой далматикой, расшитой серебряными узорами и с монограммой Христа на груди. Седеющую голову венчала золотая митра, украшенная мелкими бриллиантами. Рядом с епископом, на алтаре стояла золотая корона, также усыпанная драгоценными камнями.

Подойдя к священнику, будущий король и его невеста преклонили колени, в ожидании церемонии. Однако Виллехад, против ожидания, вдруг развернулся к остальным гостям, собравшимся в церкви.

-Не знает границ величие Господа нашего, — звучным, хорошо поставленным голосом, сказал он, — и милосердие Его безразмерно, как и все деяния Его. В милости своей, Господь дал великомученице Урсуле вывести меня из града обреченного и в той же милости он даровал победу Эльфрику над нечестивцем Лупом, предавшим дело Христа.

Эльфрик вскинул голову, с недоумением глянув на Виллехада, по залу пронесся взволнованный ропот, однако Виллехад, словно не замечая этого, продолжал вещать.

-Но вправе ли мы — всего лишь прах земной, песчинка в глазах Бога, принимать его дары как должное, не следуя замыслу Божьему? В праве ли мы думать лишь о своем земном, в погоне за бренным и преходящим, забывая о своей бессмертной душе? Ты, Эльфрик, что желаешь стать королем франков не по родству с прежними владыками, но лишь милостью Господа — готов ли стать мечом Господа, карающим язычников? Готов ли ты сокрушить приспешников Сатаны, под игом которых по сей день стонут Кельн, Аахен, Трир?

-Готов! — выпалил Эльфрик, поймав восхищенный взгляд невесты и сам воодушевленный этой проповедью, — я одену эту корону не для того, чтобы погрязнуть в самодовольстве, подобно тем, кто достиг предела своих желаний и почивает на лаврах. Перед престолом Господа нашего, я обещаю тебе, Виллехад, что став королем немедленно поведу поход на восток, во имя избавления наших земель от языческой скверны.

-Да будет так!- величаво кивнул Виллехад и, к облегчению Эльфрика, все же взял в руки Святую Стеклянницу с миром и елеем, — именем Господа нашего, я помазываю Эльфрика Уэссекского королем франков и да правит он долго, во славу Иисуса Христа и на посрамление врагов Господа.

Он помазал миром лоб юноши, после чего, взяв в руки корону, водрузил его на темя короля. Затем он накрыл ладонями руки Эльфрика с Сихильдой и, соединив их между собой, не делая перерыва между церемониями, затянул торжественным голосом.

-Венчается раб божий...

На следующий день, в своей резиденции в Реймсе, новоявленный король провел Совет со своими военачальниками.

-Как мне кажется, ваше величество, вы поторопились с этим обещанием, — настаивал герцог Хильдебранд, — Луп, по-прежнему, наш самый опасный враг- и сейчас, когда он воюют с сарацинами самое время вернуть себе Аквитанию.

— Как бы кто не относился к Лупу, сейчас он воюет за дело Христа, — возразил Дрогон, герцог Шампанский, — и если наш король ударит ему в спину...его могут счесть таким же пособником врага, каким считали самого Лупа.

-Какая разница, кто и кем будет считать? — фыркнул бретонец Кономор, — Аквитания — самая богатая из франкских земель и пока ею владеет Луп — он всегда сможет снова атаковать. Нужно ударить по нему, пока он завяз на юге.

-Он завяз не в одиночестве, — возразил Канвульф, — а в союзе с астурийцами и лангобардами. Если мы ударим по Лупу, то они могут вступить в войну — и тогда уже мы завязнем на юге, причем надолго. Редвальд только этого и ждет, пока он накапливает силы. Недавно его союзники-даны грабили и убивали в Бессене, а на днях, как мне сообщили мои люди на севере, королева Энгрифледа высадилась на материке со своим войском. Сейчас англосаксы, вместе с фризами и данами, осаждают Турне, город Хлодвига, пока сам Редвальд и его ручной Меровинг штурмуют Трир. Когда эти два города падут, язычники пойдут на Суасон, Реймс и дальше вглубь страны.

При произнесении имени королевы, лишившей его трона Уэссекса, лицо Эльфрика исказила злобная гримаса.

— Я король франков, — дрожащим от ярости голосом отчеканил он, — и я же хранитель веры, которую сейчас атакуют враги Христа. Вечной погибели обречется моя душа, если я нарушу слово данное архиепископу перед алтарем, в день моей свадьбы и коронации. Решено — завтра же мы выступаем за язычников.