Волею богов

Будущий касик раздобыл палку, засунул в щель и вынул плоский каменный осколок. Под ним оказалось углубление. Здесь лежало несколько вещей – округлые жадеитовые бусинки, пара кремневых лезвий, несколько морских раковин, шарики копала, рассыпавшийся барабан их панциря броненосца, массивная курильница и глиняные флейты – обычный набор в закладке подношений в полу храма. Но самым интересным предметом был большой обсидиановый нож. Его инкрустированную перламутром и самоцветами рукоятку из какого-то плотного дерева будто бы совсем не тронуло время. Само лезвие держалось крепко и нисколько не шаталось.

– Что мы сделаем со всем этим? – спросил удивлённый Чикуатемок.

– С одной стороны, тайник являлся даром богам, и нам не следует трогать их имущество. Но, с другой, святилище давно заброшено, моления тут не ведутся. К тому же мы вполне могли бы и не найти его. Мне кажется, сами великие натолкнули нас и дали возможность отыскать клад. Думаю, будет правильным оставить вещи себе и использовать в новом храме в Атокатлане. Так они снова послужат детям Дарителя жизни. Когда мы ночью будем взывать к Тескатлипоке, положим их рядом. Если Капризный Владыка не доволен нами, он даст знать, – рассудил Несауальтеколотль.

Сын вождя не мог нарадоваться находке. Он не расставался с кинжалом, перекладывал его из руки в руку, разглядывал изящную мозаику на рукояти. Жрец почувствовал таинственную силу, исходящую от ножа, несомненно, потомки Дарителя Жизни отметили его своей благодатью. Между тем путники прикончили половину собранных по пути съестных припасов. За день они оба очень устали и теперь решили спать по очереди. Голодная Сова вызвался сторожить первым. Всё же священник привык к длительным ночным бдениям, а другу не мешало бы восстановить силы. Будущий вождь хотел сначала отказаться, но затем поблагодарил служителя, постелил в углу плащ, лёг на него и свернулся калачиком. Жертвователь навалился на стену положил на пол жезл и уставился на холодное сияние навершия. Через некоторое время он услышал, как дыхание Чикуатемока сделалось ровным, парень безмятежно уснул, полностью доверившись товарищу.

Тишина – шорох листьев и далёкие крики птиц не в счёт. Мысли, словно стая крикливых бакланов, носились в мозгу. Каждая хотела занять доминирующее положение в сознании, но всякий раз следующая бесцеремонно спихивала её с занятого пьедестала. Возжигатель копала пытался собраться. Он уравновесил дыхание и сделал его более редким. Вдох – выдох, вдох – выдох, медленнее и медленнее, глубже и глубже. Ученик Истаккальцина по совету наставника сконцентрировался на ощущениях в кистях и почувствовал, как затекают тяжелеющие пальцы.

И вот буря внутри постепенно улеглась, разум пришёл в хрупкое состояние равновесия. Несауальтеколотль обвёл глазами комнату – очертания остроконечного свода терялись в темноте, далее – поток света, падающий на груду щебня и известняковых блоков, а совсем рядом мирно спящий Чикуатемок. Ноги прижаты к животу, левая рука согнута под головой, правая вытянулась вперёд, сильный, но всё же худой – вон рёбра торчат. Грудная клетка ритмично вздымалась и опускалась, парень слегка посапывал и вздрагивал время от времени. Глядя на молодого воина, жрец задумался. Теперь в тишине заброшенного храма к Голодной Сове вдруг пришло осознание того, что действительно связывает его с этим человеком. До сегодняшнего дня гордый посланник Тламанакальпана думал о дружбе, как о чём-то второстепенном, неком приятном дополнении к экспедиции, обстоятельстве, облегчающем выполнение миссии в краю тоуэйо, и как об источнике общения, которого долгие годы так не хватало. Священник, бесспорно, наслаждался обществом первого и единственного приятеля, но вот теперь на передний план вышел совершенно другой аспект их отношений. Возжигатель копала осознал: теперь он должен сохранить товарищу жизнь любой ценой и не может поступить иначе. Пусть даже случится худшее – Уэмак пошлёт войско с приказом вырезать жителей Атокатлана всех поголовно. Даже тогда тот, кто жертвует всем ради него самого, кто отказался бросить беглеца на произвол судьбы и кто теперь доверяет ему настолько, что без всякой задней мысли уснул в незнакомом враждебном месте, должен остаться в живых. Долг Несауальтеколотля защитить Чикуатемока и от козней людей, и от гнева богов. Даже если придётся молить великого тлатоани и Истаккальцина или лечь самому на алтарь вместо сына текутли. Жар наполнил сердце и разлился по телу. А ведь служитель культа начал было замерзать в холодных сырых стенах таинственного храма. Тревога вернулась и уже больше не покидала юного заклинателя.

Глава 11. Нисхождение великих