Волчья гора

– Да. Ведь не бывает так, чтобы поверженный воин был жив. Это позор и бесчестие ему и всему его роду.

– Ты права.

Лаурда засмеялась, прямо в лицо парню, после склонилась к нему и прошептала на ухо:

– Все еще хочешь быть самым лучшим? Или все-таки хочешь познать вкус женщины этой ночью?

– Ты провоцируешь меня? – повысив тон спросил Фил’ям.

– Пусть так. Тебе выпала честь побывать здесь, но я вижу по твоим бегающим глазам, чувствую по тому, как бьется сердце, что тебе мало таких почестей. Ты ненасытен и хочешь больше.

– Отец всегда учил меня рваться вперед, вести стаю, а не плестись за вожаком – чувствуя что-то недоброе в словах Лаурды, Фил’ям пытался обосновать свое желание, пытался сделать так, чтобы ведьма с волчьей горы поняла его.

– Отец хотел вести стаю, но не ты, Фил’ям. Я вижу, как жадно ты пожираешь меня глазами. Вижу, как дрожат твои руки, когда им доводится гладить меня. Я знаю про тебя больше, Фил’ям, чем ты думаешь.

– Знаешь все? – неприятная холодная дрожь проскользнула по спине у него. Хмельная и завораживающая ведьма влекла еще сильнее, с каждым глотком браги, каждым ее словом он отрывался от реальности, проваливался прочь в небытие.

– Ты словно на ладони для меня. Я знаю про то, как умерла твоя мать и сестра. Знаю, что отец держал тебя на расстоянии от себя, лишив ласки и любви. Требовал, чтобы ты рвался, как он говорит вперед, вел стаю. Фил’ям – девушка встала с колен и, выпрямившись во весь рост, громко произнесла. – Я, Лаурда, ведьма с Волчьей горы, предсказательница и соблазнительница, та, кто выбирает лучшего воина каждый год! Поверь, я знаю все, про каждого так же, как и мои сестры знают про всех. Именно этот дар мать Иргид оставила своим дочерям. Мы не Яровы дети, мы дети волков и воронов. А вороны, видят во все четыре стороны.

Фил’ям вжался, он видел, как глаза Лаурды мрачнеют, кожа покрывается венами, а голос дрожит так, словно рев дикого зверя разрывает небо! Он слегка попятился, наблюдая за тем, как лицо ведьмы становится прежним, но улыбка у нее так и замерла в искаженном, жутковатом облике.

– Не бойся – вдруг, словно ничего и не было, произнесла Лаурда. – Ты будешь вести стаю, раз тебе мало меня.

Фил’ям вжался. Все, что творилось вокруг начинало мрачнеть, нравится все меньше и меньше, а каждое слово Лаурды заставляло сильнее задумываться о том, чтобы покинуть святой пир волколаков.

Девушка быстро подошла к огромному деревянному столу и, схватив оттуда два глиняных кубка, подошла обратно:

– Пей, я вижу, как ты нервничаешь, славный воин своего племени – глаза девушки сверкали злобой.

Фил’ям, словно околдованный, послушно взял то, что предлагала Лаурда, он начал жадно глотать. Алкоголь жег горло, не мед и не винная вода, даже настойки не были настолько крепки! Он чувствовал, как что-то темное и густое разливается по организму, обжигая его изнутри. Перед глазами начинало все расплываться, а красивые пышногрудые ведьмы с Волчьей горы превращаться в диких птицеподобных монстров!

Фил’ям выронил из рук кубок, его начало трясти, смеющаяся Лаурда схватила его за руку и потащила к костру, куда стягивались остальные птицеподобные сестры. Сама девушка начинала покрываться перьями, ноги менялись, приобретая изгиб, подобно вороновой лапе, ногти удлинялись и становились прочнее. Фил’ям только мотал головой не в силах открыть рта, он чувствовал слабость, спустя мгновение он оказался лежащим на земле, а хищная ведьма продолжала тащить его к костру.

Выкинув его, словно тряпку, в сторону огня, она хохотала, Фил’ям, сам того не желая, стоял на четвереньках в форме волка, рычал, пускал пену из пасти! Вокруг него были дикие ужасные звери, птицы и волки, тела некоторых сплетались подобно оскверненным змеям Ярнафарга1, кровь била в виски, а вскоре он почувствовал тепло и боль в области загривка! Волки грызлись и рычали. Он щелкал пастью, выл на полную луну, что холодным одиноким оком Ария наблюдало за всем. Дети волков, сыновья медведей и воронов грызли друг друга вокруг огромного обнаженного костра, чье пламя переливалось в сладостном и желанном танце, подобно голой деве! Голову наполняла музыка, Фил’ям слышал, как руны и вязи лились из клювов жадно кружащих черных воронов над битвой и продолжал пить кровь братьев!

Враги кончились один за другим, а в сторону воина летели куски мяса, плескался мед и вино, крепкий спирт обжигал изодранное тело, а одинокий глаз луны смыкался на небосводе! Хищные птицы слетелись к нему, снова приняв облики дев, их белоснежные груди отирались о его лицо, ноги! Он словно утопал среди огромного океана обнаженных дев с хищным оскалом! На шее Фил’яма крепко сжалась рука, она выдернула его из этого нагого клубка сплетающихся тел, губы незнакомки впились в него, а язык жадно проник в рот, затем в горло и словно древний дух излизывал его нутро проникая так глубоко, как не проникнет даже сталь!

Она держала его руки, ноги, он чувствовал ее жар. Сколькое покрытое потом от костра тело, которое все сильнее и сильнее затягивало его, заставляя помутненный рассудок отключиться.

***