Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Василиск пытался совершить контрреволюцию и передать власть монофизитам. После смерти Льва в 474 году александрийские монахи устремились в Константинополь и потребовали отречения от Халкидона. Новый узурпатор отнесся к ним с пониманием. Василиск восстановил патриархов из сторонников монофизитства, таких, как Петр Фулон и Тимофей Элур, в то же время константинопольский патриарх Акакий сам симпатизировал учению об одной природе. Затем Василиск обратился к Тимофею с решительным посланием, затрагивающим широкие темы. Здесь он осудил «те решения, что нарушили единство и порядок в святых церквах Божиих и мир во всей вселенной, а именно – так называемый Томос Льва и все, что говорилось и делалось в Халкидоне в нарушение священного Символа веры Никеи». Следует отказаться от этих ужасных постановлений, предать их анафеме и сжечь все соответствующие документы. Вместо этого следует видеть в Никейском и Первом Эфесском соборах окончательное и твердое выражение веры[381].

Каждый епископ в империи должен был подписать эту энциклику, что многие и сделали. Возможно, это было следствие синдрома Викария из Брея – они любой ценой хотели сохранить свои посты. Позже многие из них жаловались, что поставили свои подписи «не добровольно, но по необходимости, дав свое согласие на бумаге, но не в сердце». Как бы там ни было, такое массовое изменничество показывает, насколько хрупки были достижения Халкидона. Документ подписал патриарх Иерусалима, а также пятьсот епископов – куда больше по количеству, чем число тех, кто одобрил Халкидон в 451 году. Если в Александрии, Антиохии и Иерусалиме господствовали монофизиты, то какие представления о природе Христа доминировали в церкви в целом?[382]

И здесь можно сказать, что Египет снова грозил распространить свое влияние на императорский дворец в Константинополе. Тимофей «Проныра» вел себя так, как если бы он был религиозным вождем империи, и он рукополагал и восстанавливал своих единомышленников. Он в единоличном порядке восстановил патриархат в Эфесе и поставил там патриархом своего человека. Он даже председательствовал на очередном соборе в Эфесе, где епископы Азии полностью поддержали декларацию Василиска. Они не без угрозы заявили, что если кто-то захочет изменить эту декларацию, «весь мир перевернется вверх ногами и даже злые последствия Халкидонского собора, которые вызвали бесчисленные бойни, в которых несправедливо и беззаконно проливалась кровь верных, покажутся пустяком по сравнению с тем, что будет»[383].

Но это торжество монофизитов продолжалось недолго, поскольку надменный Тимофей настроил против себя многих других епископов – неужели египтян ничему не научил 449 год? После некоторых колебаний константинопольский патриарх Акакий начал решительно защищать халкидонскую ортодоксию. Готовясь вступить в противоборство с императором, он приготовил самое сильное оружие из всех возможных – заручился поддержкой признанного героя духа Даниила Столпника. Как показали события 431 года, святые и чудотворцы воздействуют на императоров сильнее всего. Акакий убедил Даниила покинуть свой столп, на котором тот провел много лет, являясь в мир лишь для того, чтобы изрекать пророчества, исцелять больных и изгонять бесов, и выступить против новой энциклики. Появление Даниила перед Василиском было своего рода религиозным терроризмом, император был здесь просто обязан как-то отреагировать (а по пути во дворец Даниил остановился, чтобы исцелить прокаженного). Василиск стал приносить свои извинения, а в это время константинопольская чернь восклицала: «Император держит правую веру! Сожжем врагов ортодоксии живьем!» В тот момент Василиск и Акакий «лежали на полу у ног святого [Даниила]». Василиск издал новую энциклику, отменявшую прежнюю, но уже не мог умиротворить этим своих противников. Зенон вернул себе престол в 476 году, убив своего соперника. Он выполнил обещание не проливать крови Василиска и его родных, но это не помешало ему уморить Василиска голодом[384].

В своей отчаянной борьбе друг с другом Зенон и Василиск не нашли свободного времени, чтобы сохранить Западную империю, центром которой считался Рим, и она тихо исчезла в злосчастном 475 году. А тогдашние историки с таким пристальным вниманием наблюдали за ходом религиозных сражений, что лишь изредка отмечали иные события, происходившие на границах империи. Победа или поражение Халкидона имели куда более важное политическое значение, чем конец царствования, начавшегося со времен Августа. Историки знают, что достойно их внимания.