Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Определение извлекает из истории двух прошедших веков несколько альтернативных положений и говорит им «нет», часто с кратким комментарием, дающим понять, почему эта идея отклоняется от ортодоксии. Возьмем, например, фразу «из души разумной», psyches logikes. Что это значит? Неужели кто-либо оспаривал существование разумной души у Иисуса? Да, это так. Фактически, Аполлинарий утверждал, что при воплощении неразумная животная душа (psyche alogos) облеклась в тело человека, наполненное божественным Логосом.

Текст Определения нападает и на Нестория – или, по крайней мере, на идеи несторианства в том карикатурном виде, в каком они были представлены в Эфесе. Это исповедание веры в «Господа нашего Иисуса Христа», бывшего полностью Богом и полностью человеком:

…Совершенного в Божестве и совершенного в человечестве,

истинно Бога и истинно человека,

единосущного (homoousion) Отцу по Божеству

и того же единосущного (homoousion) нам по человечеству,

во всем подобного нам, кроме греха,

Рожденного прежде веков от Отца по Божеству…

Но что мы можем сказать о титуле Theotokos, Богородица? Не абсурдна ли сама идея Бога как малого ребенка? В словах «…Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы – по человечеству (kata ten anthropoteta)…» – критически важную роль играет заключительная фраза. Вот что об этом пишет Филип Скэфф: «Мария была матерью не просто человеческой природы Иисуса из Назарета, но матерью богочеловеческого лица Иисуса Христа, хотя не его предвечного божества… матерью его воплощенной личности, Логоса, соединенного с человечеством»[334].

Далее Определение объясняет, как надо понимать две природы, словами, которые становятся однозначным осуждением Евтихия. Халкидонские отцы исповедают два естества, которые существуют:

…неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно, – (asyngchytos, atreptos, adiairetos, achoristos) так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств (physeon), но тем более сохраняется свойство каждого естества и они соединяются в Одно Лицо (prosopon) и Одну Ипостась (hypostasin), не на два лица (prosopa) рассекаемого или разделяемого, но Одного и Того же Сына и Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа[335].

Четыре термина «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно» могут звучать как заклинание или песнопение, но они полны значения, потому что исключают определенные альтернативные смыслы. Эти слова никак не позволяют видеть во Христе смешение Бога с человеком, где плоть уже перестает быть реальной плотью. В то же время две природы невозможно разделить на «двух Христов»[336].

Два Рима: Новый и Старый

Собору предстояло решить и некоторые другие вопросы, включая восстановление Феодорита и Ивы, что вызывало сильное недовольство у большинства участников. Федориту также пришлось пойти на крайне существенные уступки, чтобы вернуться на свое прежнее место. Хотя он прекрасно понимал, что политическая ситуация требует от него предать анафеме Нестория, он мог произнести нужные слова только под сильным давлением. Тем не менее, он сказал, что требовалось, и был восстановлен. Реабилитация Домна, низложенного на Втором Эфесском соборе, чуть ли не вызвала еще один кризис. Преемником Домна на антиохийской кафедре был Максим, причем его рукоположение было вполне законным. Существование двух равно достойных претендентов на один престол могло оказаться кошмаром. Не породит ли их соперничество нового раскола? К счастью, Домн, как всегда, стремился избегать столкновений и неприятностей, а потому он был рад пенсии и почетной отставке[337].

Еще более спорными в долговременной перспективе оказались решения, касающиеся ранга и статуса других великих престолов, включая Иерусалимский, уже ставший патриархатом. 26 октября Ювеналий и Максим Антиохийский объявили о достигнутом ими соглашении, согласно которому Иерусалим будет управлять тремя провинциями Палестины. Антиохия сохранила за собой территории, которые сегодня мы называем Ливаном и Иорданией[338].