Война стрелка Шарпа

Услышав последние слова, солдаты на крыше заулыбались. Хэгмэн взял на мушку белобрысого офицера, лезшего на склон с саблей в руке. Стрелки расположились на северном крыле семинарии и противостояли той колонне, что не пострадала от британских пушек. К двум прежним батареям на южном берегу добавилась третья, но все вели огонь по другой колонне, так что остановить северную могли только винтовки и мушкеты. Португальцы заняли позицию у садовой стены, и народу там оказалось теперь так много, что на каждую бойницу приходилось по три, а то и четыре солдата. У некоторых на красных мундирах были зеленые обшлага и канты. Беркширцы. Значит, к семинарии прибыл весь Кентский полк.

– Целиться в офицеров! – крикнул Шарп. – Мушкеты, не стрелять! Приказ только для стрелков. – Стрелять из мушкета на таком расстоянии было бы бесполезной тратой пороха и пуль, а вот винтовки уже могли убивать. Он выждал еще секунду, набрал воздуху… – Огонь!

Выбранный Хэгмэном офицер дернулся, взмахнул обеими руками и выронил саблю. Другой офицер упал на колени и схватился за живот. Третий держался за плечо. Шедшие первыми переступили через трупы, и сразу по всей шеренге как будто прошла легкая дрожь – в нее ударили новые пули. Напуганные свистом пуль, французы запаниковали и открыли огонь по семинарии. От треска мушкетов закладывало уши. Дым раскатился по склону, как морской туман. Пули простучали по каменным стенам. Зазвенели, лопаясь, стекла. На несколько секунд наступающие скрылись за дымной завесой, но, выступив из нее, тут же попали под новый залп. Еще один офицер свалился на землю. Колонна разделилась, чтобы обойти одинокое дерево, и снова сомкнулась.

Вслед за стрелками Шарпа открыли огонь красномундирники и португальцы у садовой стены. К ним присоединились и те, что расположились на крыше и у окон семинарии. Трещали мушкеты, сгущался дым, пули валили идущих первыми, а следующие шеренги теряли темп и сплоченность, потому что старались не наступить на своих раненых товарищей.

– Стрелять ниже! – прокричал своим сержант из Баффов. – Не тратить попусту его величества свинец!

Подполковник Уотерс принес на крышу несколько фляжек с водой – у солдат, откусывавших патроны, быстро пересыхало во рту от входящей в состав пороха селитры, и они в промежутках между выстрелами успевали хватить по глотку.

Колонна, атаковавшая западное крыло семинарии, уже была рассеяна, причем самый страшный урон нанесли не винтовки и мушкеты, а ядра и снаряды британских пушек, бивших с южного берега. Артиллеристам редко выпадает случай пострелять по столь легкой цели, как поднимающаяся по крутому склону пехотная колонна, и они использовали возможность сполна, разрывая ее фланг буквально в клочья. Снаряды взрывались над головой, осыпая французов смертоносной шрапнелью, ядра прорубали в плотной массе кровавые просеки. В одном месте шрапнелью посекло сразу трех барабанщиков, в другом – мальчишке просто снесло голову ядром, и, когда их инструменты смолкли, пехотинцы как будто выдохлись и начали понемногу откатываться назад. С трех верхних этажей семинарии по ним ударили мушкеты. Казалось, громадное здание вспыхнуло – из всех окон повалил густой дым. Бойницы плевались огнем, пули терзали шеренги, и колонна сначала покатилась вниз быстрее, а потом и вовсе рассыпалась на охваченные паникой группки.

Некоторые из французов вместо того, чтобы искать спасения в домах на дальней стороне долины, домах, в которые даже теперь попадали ядра, домах, где трещали и ломались балки и где уже вспыхивали первые пожары, присоединялись к северной колонне, той, что не пострадала от британской артиллерии и продолжала наступление на семинарию. На ее долю выпало тяжкое испытание, но она как будто поглощала пули, а сержанты и капралы постоянно выталкивали кого-то вперед, чтобы заменить упавших и не оставлять брешей. Колонна шла упрямо, да только никто из французов, похоже, не подумал, что они будут делать, когда поднимутся на холм, а поднявшись, обнаружат, что никакой двери нет. Самым разумным было бы обойти семинарию сбоку и пытаться прорваться через ворота, ведущие в сад, но, когда первые шеренги увидели, что дальше идти некуда, они просто остановились и начали стрелять. Шарп почувствовал, как пуля прошила рукав. Слева от него недавно прибывший лейтенант из Нортгемптонширского полка с резким вздохом завалился на спину – пуля попала в лоб. Умер он еще до того, как упал, а потому выглядел странно умиротворенным. Народу на крыше было так много, что люди постоянно наталкивались друг на друга и, не имея возможности как следует прицелиться, стреляли наугад, в дым. Какой-то француз смело бросился к амбразуре, чтобы выстрелить через нее, но свалился, не добежав нескольких шагов. Шарп выстрелил всего один раз и потом только наблюдал за своими. Пендлтон и Перкинс, самые молодые, ухмылялись. Купер и Танг обслуживали Хэгмэна, заряжая и подавая ему винтовки, а старый браконьер спокойно, словно на охоте, укладывал французов каждым выстрелом.