Воин в осаде

Первыми, кто попался мне на пути, были те двое защитников, что прикрывали автора неудачной водяной атаки со смешным названием. Их полусферические эфирные щиты не смогли противостоять удару тяжелой полосы остро заточенной стали, покрытой гладийным напылением. Оба умерли, наверное, еще в полете, разбрасывая развороченные внутренности тел навстречу падающему сверху дождю. Самого пользователя техники «плевка цапли» я отбросил ударом грудной пластины, а затем, сделав еще три поспешных шага вперед, раздавил ступней металлической ноги.

Резко отшагнуть вбок, пропуская мимо почти невидимое летящее лезвие, которым так любят баловаться местные меченосцы. Упасть коленом на расползающуюся от влаги почву, вытянуть руку с мечом в сторону ближайшего бойца, думающего, что он находится в безопасности. Нажать спусковой крючок, отправляя снаряд калибром в 20 миллиметров прямо в середину корпуса запыхавшегося японца. Сквозная дыра в животе молодого бойца сигнализирует, что он уже в прошлом, но еще это не осознает. Упасть на бок, уходя на всякий случай с траектории полёта бешено мотыляющейся в воздухе белой морозной змеи. Та цепляет меня краешком своего тающего в воздухе тела, из-за чего меня на несколько секунд охватывает сильный озноб.

Двигаться! Драться! Бить!

Убежать, скрывшись в ночи под пеленой дождя, успели двое. Один оказался просто осторожным, а по второму я промахнулся, оставив ему длинную неприятную рану сзади на плече, распахав последнее до локтя. Несмотря на жгучее желание, преследовать их не стал, вновь отойдя к воротам и переводя дух.

У меня получилось сделать лишь десяток вздохов, после чего и наступил тот эпический момент, который бы любой романтик ожидал в самом начале всего этого действа — толпа орущих и разъяренных японцев навалилась как девятый вал, внезапно выросший на тихом болотном пруду.

Перед тем, как погрузиться в мясорубку, я удовлетворенно подумал о том, что сброшенные Арком гранаты нанесли очень существенный вред. В ином случае, атака не была бы такой злой и беспощадной.

Дальше всё начало смазываться. Я не планировал открытый бой грудь о грудь, подобное могло стать смертельной ошибкой, учитывая, что Буря то налетала, то отступала. Пространство было заполнено сходящим с ума эфиром, который в любую минуту мог на несколько секунд стать достаточно стабильной средой, чтобы кто-нибудь из опытных практиков залепил по «Свашбаклеру» мощной техникой. Гладий и серенит силового доспеха в достаточной мере служили мне защитой от случайных быстрых энергетических форм, летающих вокруг как пчелы над ульем, но, если какая-нибудь из них смогла бы передать свой температурный потенциал СЭД-у… всё стало бы печально.

На этот случай у меня была защита в виде насыпей дикого камня, ранее с успехом принимавших на себя часть минометного огня войск даймё.

Рывок, прыжок, выстрел, удар. Вновь сместиться. Отпрыгнуть назад, скользя по грязи. Пока инерция берет своё, отвлечься на долю секунды, выбирая для ворона-гранатометчика новую цель. Приказ. Уйти от сиреневой светящейся змеи через неуклюжий прыжок. Наколоть на меч умника, пытающегося атаковать спину спрятанной «Кагуры», чьи ЭДАС-ы доставляют столько проблем бойцам.

Крики. Взрывы. Выстрелы.

Да, почти все здесь вооружены. Лишь самые молодые, вроде самонадеянных студентов Гаккошимы, не носят с собой огнестрельное оружие. Опытный и взрослый практик знает, что технику применить не всегда удобно, а вот револьвер не откажет. Он видит перед собой железнодорожный доспех, мелькающий при свете ярких прожекторов, стреляет в него, в уверенности, что одна из пуль проникнет сквозь слой резины и кожи. Ведь на железнодорожных доспехах, так популярных в знаменитой игре гритбол, далеко не везде есть сталь.

Только вот мой «Свашбаклер» весь закован в гладий.

Я то ухожу, то появляюсь из-за каменных груд. Наношу удар или два, а затем отступаю, даже если враг просто сбит на землю. Здесь и сейчас, в темноте, под дождем, не угадаешь, какого ранга соперника ты атаковал. Если от взмаха «джукена», сочиненного психованным японским гением, человек разлетается вскрытой окровавленной массой — значит ты убил слабака. Это тоже полезно, насыщенный влагой воздух полон не только её и сухих щелчков выстрелов, но и криков ярости и негодования. Каждый, мной убитый, здесь приходится кому-то родственником.

Слышны глухие взрывы и короткие ревущие очереди автоматронов. Умные, осторожные или просто желающие ощутить под ногами ровный камень площадок крепости, лезут на неё, становясь легкими и приятными мишенями. Что там творится — я не знаю. Но думаю, что всё хорошо. Всё-таки, на каждом из «Григориев» тоже есть ЭДАС. Шесть тяжелых пулеметов, винтовка княжича, автомат инквизитора и нож телохранителя-убийцы против почти беззащитных людей в точке, где эфира практически нет несмотря на Бурю.