Воин в осаде

Он убрал все шрамы и спайки, вычистил все следы от пуль, когтей и техник. Ликвидировал все микротравмы, что накопил мой организм к шестнадцати годам. Деформации, узлы, осадки, вредные вещества. Очистил легкие.

Я вздохнул полной грудью, чувствуя себя заново родившимся.

А затем сунул сигарету в рот, тут же её прикуривая. Душа мертвого императора молча наблюдала за мной от окна.

Первый звоночек был слишком мутным, поэтому я не совсем разобрал сигналы, что подавал с непривычки мозг, но взяв в руки свою довольно тяжелую трость, сразу до конца сформировал мысль о том, что «что-то не то». Трость слишком мало весила.

— Ты же должен был привести меня в норму? — поинтересовался я у демона.

Кольца чудовищной многоручки пришли в движение. Обычное существо, имеющее начало и конец, обычно в начало жрет, а конец использует для обратного процесса, но у Знатока Людей имелось собственное мнение на собственную физиологию. Он выпятил по направлению ко мне бок, сдвигая свои многочисленные длинные конечности навроде ресниц. А затем посмотрел на меня несколькими сотнями глаз, задавая хором прозвучавший из всех его пастей вопрос:

— Что. Есть. Норма?

И вот как ему объяснить? Да еще если учесть, что время уходит, как вода сквозь пальцы и приближается время нашего выхода? Придется свернуть такую незначительную тему, как собственное здоровье, тело, жизнь и бытие, ради сохранения лица себя, как приглашенной персоны. Вздохнув, я сказал, что претензий не имею, продолжив одеваться.

— Теперь, Эмберхарт-кун, никто не поверит в распространенный мной слух, что твое выражение лица было таким… особенным из-за полученных увечий, — с тихим смешком сказал мне вслед бывший император.

— Да вы что, сговорились все? — раздраженно буркнул я, выполнив положенный по всем правилам этикета поклон прощания с правителем, а затем закрыв за собой дверь.

Кейджи Таканобу по отношению ко мне и Рейко допустил много несправедливости, даже хамства. Он пытался подмять меня как простолюдина, пытался встроить в собственные схемы, пытался обокрасть, ограбить, использовать. Подвергал смертельному риску. Он вёл себя бесчестно и подло, пытался нарушить условия договора, подсадил в мою свиту предательницу, шантажировал невесту, не оказывал ни грана обещанной поддержки несмотря на то, что я действовал в его интересах. Отдал мне бесчестный приказ, предписывающий собственноручно уничтожить несколько тысяч безоружных людей. Более того — в конце концов, он предал всю свою страну, отбросив коньки в тот момент, когда она нуждалась в нем больше всего. Но я все равно поклонился тому, кто и после смерти смог остаться императором.

Что может удивить английского лорда, которого только что пересобрал по мельчайшим «запчастям» архидемон? После того, как этот лорд попал в Ад, морально приготовился к встрече с самим Сатаной, общался с душой мертвого императора, а также получил признание от собственной жены, что их личная жизнь дело довольно публичное и более того, популярное, пусть даже и у очень узкой аудитории? Задай мне кто-нибудь подобный вопрос, то я бы сдался, даже не пытаясь обдумать варианты ответов.

Но с шага я сбился, едва успев перехватить улетевшую назад трость. К счастью, свидетелей конфуза кроме Рейко, Дариона Вайза и виновника этого события не было, но осадком я моментально преисполнился до крышки черепной коробки.

На Райдзине был смокинг.

Неистовый бог грома и молний, никогда не признававший ничего, кроме богато украшенной длинной набедренной повязки или на худой конец, штанов, был одет в строгий, с иголочки, смокинг. С бабочкой. Огромный краснокожий берсерк, чье лицо тысячелетия назад застыло в одной и той же свирепой гримасе, один из самых отчаянных задир мира, человекообразное чудовище весом под полтонны, было одето в идеально сидящий на нем смокинг. Он даже свой странный круг с целой кучей маленьких барабанчиков куда-то убрал.

Подбежавшая ко мне жена с тревогой вгляделась в лицо, но заговорить первой не успела — вставший с дивана, и нависший над нами бог пророкотал, обращаясь ко мне:

— Будь благодарен. Я её предупредил.

— Спасибо, Райдзин, — просто кивнул я, понимая, что сейчас не место и не время выполнять японские церемонии.

— Хорошо, — лицо здоровяка не изменилось ни на йоту, — Мы закончили. Я пойду.

Да и нам тоже пора готовиться к выходу на прием. Взяв Рейко за горячую и нервно сжимающуюся ладошку, я направился туда, куда молча указывал Дарион Вайз. На лице синекожего не было ни малейшей смешинки.

— Эмбер… харт! — окликнувший меня Райдзин смотрел вполоборота, не поворачиваясь целиком, — Разберись с обезьянами.

И утопал, гулко топоча вполне обычными человекоподобными ногами по застывшему обсидиану пола. И что бы это значило? Еще одна важная штука, которую нужно срочно отложить на потом.

Впереди приём.