Во власти девантара

— Но для этого нам нужна твоя помощь, — вмешался в разговор Фародин.

— И как я могу вам помочь? — протянуло дерево. — Мне очень трудно было бы сняться с места и сопровождать вас в поисках…

— Ваш дуб сейчас уснет, — усмехнулся Мандред. — Если бы я не заговорил о костре, то она даже и не проснулась бы.

— Костер! — вздохнуло старое дерево. — Уберите отсюда этого наглеца! А то я заставлю его пустить корни. Пусть сам узнает, почему деревья не любят шуток с огнем.

Больше просить Мандреда было не нужно. Он вернулся к лошадям.

— А теперь он думает о секире, — загрохотал голос дерева. — Нет, мне действительно стоит…

— Пощади его, — сказал Фародин. — Пусть он и ведет себя плохо, но он готов отдать жизнь, чтобы спасти Нороэлль.

— Я знаю… — голос дерева снова зазвучал протяжно. — Я чувствую, что Атта Айкъярто ценит его. Он никогда не ошибается… я так думаю…

— Пожалуйста, не засыпай, — сказал Фародин. — Ты наша единственная надежда.

— Сейчас зима, дети. Мои соки уже не текут. Время отдохнуть. Приходите весной. Ведь у эльфийских детей есть время… Как у деревьев…

— Дуб Фавнов, — произнес Нурамон. — Ты можешь научить нас магии, которой учила Нороэлль? Научи нас, как открыть ворота на низшей звезде альвов.

Ответа не последовало.

— Она спит, — уныло произнес Фародин. — Боюсь, нам придется ждать до весны. Если она вообще поможет.

Они постояли еще какое-то время, но дуб ничего не ответил ни на один вопрос. Наконец они вернулись к лошадям. Фародин как раз собирался сесть в седло, когда заметил мимолетное движение в подлеске за дубом. Эльф вскочил на спину коня.

— Делайте вид, что ничего не замечаете, — негромко произнес он. — Нас подслушивали.

— Шпион королевы? — спросил Нурамон.

— Не знаю. Поеду в лес и выгоню его.

— А если он наш друг? — усомнился Нурамон.

— А почему он тогда прячется? — вставил Мандред.

— Вот и я так думаю! — Фародин рванул поводья и, вплотную прижавшись к гриве, понесся в подлесок.

Мандред, не колеблясь, последовал за ним.

Прежде чем они добрались до опушки, заросли расступились и на поляну вышло козлоногое существо. Оно подняло руки, чтобы показать, что не вооружено.

— Эйедин? — Фародин узнал конюшего королевы.

— Что ты забыл у дуба? — зарычал Мандред, которому никак не удавалось обуздать свою кобылку, и он в конце концов ударил ее кулаком по голове.

— Что я здесь забыл? — в густой черной бороде фавна блеснули белые зубы. — Мой прадед посадил здесь желудь, который привез с собой с нашей родины, Дайлоса. С тех пор фавны и силены, работающие при дворе, ухаживают за Дубом Фавнов. Она передает приветы на нашу далекую родину и уже оказала нам немало услуг. Так что вопрос не в том, что я здесь забыл, а скорее в том, что привело сюда вас.

— Не наглей, слуга! — зашипел Мандред.

— А не то что, мастер-наездник? Ударишь меня, как свою кобылку? — Он поднял кулаки. — Давай, спускайся и сразись со мной!

Мандред уже собрался спешиться, когда Фародин подъехал к нему на своем скакуне и удержал его.

— Думаешь, королева как следует наградит тебя? — словно бы мимоходом спросил он.

Фавн облизал губы длинным языком.

— Не думаю, что я смогу сказать королеве что-то такое, чего она не знает. Но может быть, мы договоримся?

Фародин недоверчиво поглядел на фавна. О его народе говорили, что они хитры, но в то же время они славились тем, что хорошо обходятся с деревьями, которые обладают душой.

— И что за сделку ты предлагаешь?

Нурамон тоже подошел. Он слушал молча.

— Думаю, я смог бы заставить Дуб Фавнов разговаривать с вами каждый день часа по два.

— И какова твоя цена?

— Верните Нороэлль!

Фародин не поверил своим ушам. Должно быть, это какая-то уловка фавнов!

— Почему это должно волновать тебя, Эйедин? И не надо рассказывать, что наша несчастная любовь разбивает твое чуткое сердце.

Конюший громко расхохотался.

— Я что, похож на сентиментальную луговую фею? Это только из-за Дуба Фавнов! С тех пор как Нороэлль ушла, она совсем не в себе. Спит даже весной и летом, — он указал на глубокие раны в коре. — Вы только посмотрите, насколько она больна. Прошлой весной под ее корой поселились жуки-точильщики.

— Как такое может быть? — удивился Нурамон. — Ведь точильщики питаются только мертвыми деревьями!

— И теми деревьями, которым жизнь надоела.

— Может быть, можно немного укрепить гниющую древесину, — осторожно сказал Нурамон. — Я никогда не пытался лечить деревья. Но, может быть, это возможно.

— Не внушай мне надежд! — грубо ответил фавн. — Приходите завтра в этот же час. Я разбужу Дуб Фавнов. И смотрите, не приводите больше этого человека! Он тревожит ее. А это нехорошо.

Первый урок

Нурамон убрал руки от раны Дуба Фавнов. Многого он сделать не мог; несмотря на то что древесина под корой немного укрепилась, настоящие страдания дереву причиняла тоска по Нороэлль.

Фавн подошел к дереву, прислонился щекой к коре.

— Послушай меня, Дуб Фавнов! — прошептал он.

То, что он сказал потом, было произнесено слишком тихо, чтобы Нурамон мог разобрать это. Вскоре после этого Эйедин снова отошел от ствола дерева и, выжидая, остановился между Фародином и Нурамоном.