Во имя Разума. Уникум

всё остальное – это парапсихология, телепатия, телепортация, телекинез и даже магия, но наша технологическая цивилизация пока, к сожалению,

не может пользоваться этим божественным даром.

Часть 1. Пробуждение

Глубокая тишина была пронизана мелодией пространства, ее безмолвие было наполнено поэзией души. Он шел по звездам, как по цветкам белого клевера на лугу. Яркая комета проскочила меж его пальцев, как светящаяся стрекоза. Спиральная галак–тика, похожая на скрученный клок шерсти, легла на его ладонь. Он осторожно сдунул ее, не касаясь. Галактика всё так же быстро вращалась, он не нарушил ее ритм. Млечный Путь. Вон там, почти с краю, Солнце. Путешественник чуть–чуть коснулся пальцем светящейся точки, как на виртуальном экране дисплея. Солнце стало быстро приближаться, вокруг появились планеты. А это – Земля. Вот и она приблизилась, уже заполонила собой всё пространство… Тут его астральное тело вдруг содрогнулось, как от удара электрическим током, и он стал стремительно падать в облака…

– Разряд!.. Еще разряд!

Сердце наконец–то заработало. Врачи вытащили его из клинической смерти. Тело его оставалось в коме, но приборы высветили на осциллографе активность мозга. Это обнадеживало. Более того – изумляло.

– Удивительно, что он вообще выжил – с такой–то дырой в черепе! – Иван Саныч, профессор, стянул с рук перчатки и бросил их к остальному использованному материалу в кюветку на тележке. – И мозг работает!

– Чудеса еще случаются в этом мире… – Лидочка вновь промокнула салфеткой профессору потный лоб, но тот отмахнулся – уже сам справится.

– Ну, теперь выкарабкается, – продолжал Иван Саныч, словно разговаривая сам с собой. – Организм молодой, сильный.

– С вашими–то золотыми руками – запросто! – щебетала Лидочка, складывая инструменты. – Он просто везунчик!

– Уникум, – подытожил профессор и вновь склонился над пациентом, словно всё ещё не веря, что тот дышит. И тут же сам себя опроверг: – Да нет, обычный парнишка. Это травма мозга у него уникальна – словно открылся в его мозгу неизвестный пока науке ментальный канал и черпает силы извне.

– Сказки! – отмахнулся Иван Саныч. – Я не верю в чудеса.

– Так вот оно, чудо! – кивнул на пациента Олег Палыч.

– Не понимаю, зачем было вытаскивать его с того света, если его всё равно приговорят к смерти? – в недоумении пожал плечами анестезиолог Константин. – Это же маньяк! Он вырезал всю свою семью!

– Это наш врачебный долг, молодой человек! – назидательно ответил профессор, блеснув стеклами очков. – Мы не судьи и не палачи.

– К тому же такой уникальный случай! – добавил главный нейрохирург Олег Палыч.

Это вовсе не облака. Какие–то огромные белые горы окружали его, колышатся, передвигаются. На вершинах этих гор парные пещеры уставились на него, смотрят, изучают. Одна гора склонилась над ним совсем близко. Под пещерами этой горы ниже разверзлась еще одна пещера, из нее доносится грохот водопада, превращается в слова, но не разобрать, что говорит. Ниже, на уровне горизонта, белая равнина, вдали угадываются огромные упавшие вдоль нее две колонны. Слева и справа тоже колонны, прикованные к земле. Словно распятый гигант врос в снежную землю. Колышащиеся горы, вероятно, обратили внимание, что он их видит, засуетились, заметались. Ближайшая гора вытянула к нему такую же колонну, как по бокам равнины, потянулась к нему, продолжая исторгать какие–то звуки. Он попытался отодвинуться, отползти, но не мог даже пошевелиться, будто его зарыли в землю. Колонна коснулась его, он в ужасе рванулся назад. Страшная боль нахлынула на него, скрутила саму его душу в тугой канат, и он снова провалился в беспамятство.

– Обратили внимание, как он на меня смотрел? – от волнения анестезиолог Константин перешел на шепот. – Так, наверное, смотрит на мир новорожденный, только что появившийся на свет – без мыслей, без памяти и без прошлого. Сплошное изумление.

– Ты его напугал, – сварливо заметил Иван Саныч. – Зачем ты его трогал? А насчет памяти ты прав. Наверняка ему отшибло всю память. Но у него глаза не безумца. Это потрясающе!.. Лидочка, позовите Ксюшу, пусть подежурит возле него до утра – мало ли что может случиться…

Он с трудом выплывал на поверхность из вязкой трясины. Он был маленькой частицей во вселенной, планктоном в безмерном океане. Но он действительно был, существовал, хотя и ничего не помнил. Плотный туман рассеялся. Та же снежная равнина, гора только одна осталась, осела, рассыпалась, утрамбовалась, накренилась под углом, да так и осталась полулёжа, застыла, не падает. Он попробовал приподняться над равниной, расправить крылья и взлететь, но равнина не отпускала его, держала намертво, словно он был частью ее. А как же путешествие среди звезд? Кто заманил его сюда, в ловушку? Если он может летать, то должен попытаться снова вырваться на свободу! Иначе нет никакого смысла в его существовании. Даже если он всего лишь атом – но осознающий себя, и это главное!