Внутри ауры

— I… I’m just talking, — зажался Гаутама и отстранился на два шага назад. — This bitch is asking for it… I heard it clearly how she was moaning and calling for me… (пер. с англ.: Я… Я просто беседую. Эта грязная сучка сама напрашивается… Я отчетливо слышал, как она стонет и зовет меня…)

Названый или родной брат психопата никак не среагировал на услышанное оправдание и продолжил играть в телефон, откуда доносилась милая убаюкивающая мелодия.

— Is it true that she’s calling? (пер. с англ.: И правда что ли зовет?)

— Of course, she did… You think I would lie, man? She wants to be fucked… It was long time since she was fucked… I made her a favor, when I stole her from those limp-dicked, they couldn’t satisfy her demands. That’s why she’s calling for me. Everybody heard, boys? (пер. с англ.: Конечно, звала… Думаешь я стал врать, мэн? Она хочет, чтобы ее оттрахали… Ее давно не трахали… Я сделал ей услугу, когда украл ее у тех импотентов, не в силах удовлетворить ее большие потребности… Вот она и зовет меня. Все слышали же, парни?)

Шаблонные клоны закивали послушно головой и замычали:

— Yeah, yeah. Definitely called… (пер. с англ.: Да, да… Точно звала…)

— Have you taken your meds, Gautama? — не желая слышать подхалимство слуг перешел сразу к делу истинный вожак стаи. (пер. с англ.: Ты принимал свои лекарства, Гаутама?)

Гаутама снова замялся. Его начали одолевать тики.

— I… I… I to… — заикался он, а потом внезапно достал из кармана какую-то вещь, занюхнул ее, а потом принялся старательно жевать и успокоительно обсасывать. (пер. с англ.: Я… Я… Я прин…)

Когда Маша приглянулась к вещице, то поняла, что это ее потерянные трусы. Новая волна ледяного ужаса прошлась с ног до головы. Сомнений не оставалось, что она угодила в логово самых опасных и чокнутых убийц.

Гаутама присмирел подобно ребенку и досадным взглядом наблюдал за воспитателем. Тот продолжал в нужный момент под определенную мелодию тыкать пальцами в телефон, подозрительно держа свой взгляд, спрятанный под черными очками, выше экрана.

— Leave her alone, — строго и беспристрастно заявил пришелец. — Maybe we will need her. (пер. с англ.: Оставь ее в покое. Она может нам понадобиться.)

— And what if not? — воскликнул с надеждой Гаутама. — Can I and my boys use her?! Can we?! (пер. с англ.: А если нет? Можно мне и моим парням ее оприходовать?! Можно?!)

— Fine, — подошел старший к вопросу с родительским снисхождением, пробудив в младшем неимоверную радость. (пер. с англ.: Можно.)

Тот запрыгал снова и принялся победоносно тыкать в Машу пальцем:

— I’ll screw you later, honey! I’ll return your panties only when I tuck all my limbs in your sweet little cunt… (пер. с англ.: Я с тобой еще покувыркаюсь, куколка! Трусики верну, только когда засуну все свои имеющиеся конечности в твою пизденочку…)

— Stop it, — оборвал мужчина фантазию извращенца, — We need to go to the gathering soon. (пер. с англ.: Прекращай, нам уже скоро на общий сбор…)

— Ha! — кинул фамильярно Гаутама и высокомерно направился прочь. (пер. с англ.: Ха!)

Маша проводила опасность взглядом, наконец целиком осмотрев помещение. Заведение больше всего походило на старый бар. Столики, стулья, пивная стойка и декорации напоминали забегаловку из старых американских фильмов. По углам в теневой зоне то ли прятались, то ли отдыхали, покуривая сигарету, полностью раздетые голые женщины. Маша не обратила бы внимания, если бы не обнаружила, что здесь их множество. Они подобно призракам тихо перемещались по бару в чем мать родила. Большинство из них принадлежали молодому возрасту, но все как одна, имели пустой апатичный взгляд и следы гематом по всему обнаженному телу. Несмотря на побитый вид, девушки сохраняли на каблуках грацию, а на лицах по-прежнему красовался вызывающий макияж.

Гаутама в стороне о чем-то перекинулся со своими дружками и самозабвенно залился ржачем, а затем уселся за стойку и, жадно схватив скрученную купюру в ладонь, принялся уничтожать жирные порошковые дороги с зеркала.

Похитители резко потеряли интерес к девушке, копируя своего предводителя. Старший брат Гаутамы больше не отчитывал того за безобразное поведение, а оставался стоять столбом над психически травмированной гостьей. Девушки не знала, что ожидать от неизвестного. Сейчас он мог защищать, но через минуту уже свихнуться и напасть на нее. В телефоне раздавалось уютное бульканье воды.

— Привет, — неожиданно для Маши заговорил человек по-русски и никуда не спеша принялся ждать ответа.

Девушка в ошеломлении осознала, что обращаются к ней, и выдавила с трудом и неловкостью из себя:

— Привет.

— Меня Ишуа зовут.

Пауза.

— Знаешь, почему?

Маша отрицательно закивала головой. Лишний раз говорить не давал болезненный ком в горле.

— Как Иисуса. Я добрый. Видишь, тебя спас от сифилиса.

Девушка осознала, что тот имеет в виду брата и вздрогнула от мерзости.

— Как тебя зовут?

Его русский был хорош, но акцент и мексиканская внешность выдавали в нем лишь лингвистические навыки, но никак не происхождение.

— Маша.