Читаем Вне рутины полностью

— Что такое прислуга! Прислуга не для этого,

— Ахъ, Боже мой! Да когда-же, наконецъ, я получу отъ васъ полную свободу дѣйствій! — воскликнула Сопяша. — То вы меня заставляете выходить замужъ за старика, то осуждаете мое поведеніе и даже свободы быть, гдѣ мнѣ вздумается, хотите лишить. Вѣдь я въ концертѣ, въ концертѣ была, а не въ вертепѣ какомъ-нибудь. Просто встряхнулась, нравственно встряхнулась. А то живу я, какъ пришпиленная къ вашему подолу, безъ всякой эстетики. Мнѣ эстетика нужна, поймите вы это, обмѣнъ мыслей съ развитымъ человѣкомъ.

— Ну, пошла, пошла! — махнула рукой мать. — Какъ это ты любишь словами засыпать.

— Да конечно-же, эстетика и развитые люди нужны. Вѣдь я около васъ совсѣмъ одичала, мохомъ поросла, не видя развитыхъ людей.

— Ты это на кого намекаешь-то? Не на Калатырникову-ли? Такъ эта ужъ такъ развита, что за это развитіе ее за хвостъ да палкой. Путанная бабенка и ничего больше. Ей и курсы-то для того только понадобились, чтобы отъ мужа сбѣжать.

— Да она теперь вовсе и не на курсахъ, — сказала Соняша. — Она въ актрисы поступила и ужъ получила ангажементъ въ Вильну. У ней давно призваніе.

— Здравствуйте. Это съ математики-то? Она вѣдь и про математику говорила, что у ней къ ней давно призваніе. И чего это она къ намъ-то ни съ того, ни съ сего пожаловала! Цѣлую зиму не ходила — и вдругъ…

— Она всю зиму играла, по любительскимъ спектаклямъ играла, а теперь уѣзжаетъ и проститься пришла.

— Ну, хорошо, что уѣзжаетъ-то. А не люблю я эту бабенку. Какія слова, какія ухватки!

Манефа Мартыновна покачала головой. Дочь, снявъ съ себя платье, подсѣла къ ней.

— А кого вы теперь любите, кромѣ Іерихонскаго, позвольте васъ спросить? — задала она вопросъ.

— Да онъ и стоитъ любви. Этотъ человѣкъ относится къ тебѣ съ полной любовью. Я сегодня вечеромъ встрѣтилась съ нимъ на лѣстницѣ, когда домой возвращалась. Про тебя спрашивалъ. Кланялся тебѣ. Онъ ждетъ не дождется, когда ты и объявишь ему свое рѣшеніе, — разсказывала мать.

— А вотъ Калатырникова-то не совѣтуетъ мнѣ за него замужъ выходить, — сказала Соняша.

Мать вспыхнула и воскликнула:

— Ну, такъ я и знала! Такъ я и думала! И на кой шутъ было тебѣ совѣтоваться съ этой бабенкой! Что она тебѣ родственница? Близкая женщина?

— Прежде всего опытная женщина, и я не видѣла причины, зачѣмъ я буду отъ нея скрывать.

— Въ томъ-то и дѣло, что ужъ черезчуръ опытная. Ахъ, Соняша, Соняша! Вотъ ужъ у кого языкъ-то съ дыркой, такъ это у тебя. Совсѣмъ съ дыркой.

— Нарочно даже ей говорила, потому что она замужемъ за старикомъ, а мнѣ предстоитъ такое-же положеніе, если я выйду за Іерихонскаго. Да-съ… И вотъ что она мнѣ сказала: «Я выходила замужъ за человѣка старше моихъ лѣтъ дѣвчонкой, соскочивъ только съ гимназической скамьи, а вы ужъ настоящая разумная дѣвица. Сознательно выходить замужъ за богатаго старика — самопродажа».

— Ну, такъ я и знала! — сказала мать. — А бѣжать отъ мужа и вѣшаться на шею другому, какъ это называется?

— Вотъ она и говоритъ… Калатырникова говоритъ: «Тогда, говоритъ, ужъ свободная любовь куда лучше и нравственнѣе».

Манефа Мартыновна широко открыла глаза и спросила:

— То-есть какъ это? Это она тебѣ совѣтуетъ свободную любовь?

— Да кому-же? Конечно-же, мнѣ.

— Тебѣ? Тебѣ? А мы ее въ свой семейный. хорошій домъ принимаемъ? — закричала Манефа Мартыновна. — Такъ вонъ, вонъ ее, мерзавку! Чтобы нога ея нашъ порогъ не переступала! Ахъ, шлюха! Ахъ, дрянь подлая! Порядочной дѣвушкѣ изъ хорошаго дома и такія слова!.. Завтра-же скажу Ненилѣ, чтобы она не впускала ее къ намъ.

Манефа Мартыновна разгорячилась и забѣгала по комнатамъ. Соняша укладывалась въ постель и кричала ей:

— Да не придетъ она, не придетъ ужъ болѣе! Она сошлась съ актеромъ Подковкинымъ и послѣзавтра уѣзжаетъ въ Вильну. Онъ собралъ товарищество и они будутъ играть въ Западномъ краѣ.

Манефа Мартыновна въ эту ночь спала совсѣмъ плохо.

<p>XVIII</p>

Прошелъ еще день. Манефа Мартыновна все еще томилась въ ожиданіи, когда Соняша назначитъ явиться Іерихонскому для сдѣланія оффиціальнаго предложенія руки и сердца, хотя послѣ свиданія дочери съ Калатырниковой и крѣпко сомнѣвалась въ благополучномъ исходѣ сватовства. Но она все-таки понукала Соняшу отвѣтомъ по нѣсколько разъ въ день. Такъ было и сегодня. Только что Соняша вышла утромъ въ столовую пить свой кофе, какъ Манефа Мартыновна, поздоровавшись съ ней, сказала:

— Ты вотъ все сердишься, когда я къ тебѣ пристаю, но надо-же намъ дать Антіоху Захарычу какой-нибудь отвѣтъ. Нельзя-же, въ самомъ дѣлѣ, почтеннаго человѣка такъ водить за носъ.

— Отвѣтъ получите скоро, — спокойно отвѣчала Соняша. — Вчера уже я написала условія, при которыхъ я могу выйти за него замужъ. Надо будетъ только еще разъ проредактировать.

— Можетъ быть ты ставишь такія условія, что ему будетъ жизнь не жизнь? — спросила мать.

— Нѣтъ, я выговариваю себѣ только свободу.

— Но вѣдь свобода тоже всякая бываетъ. Можно полюбопытствовать?

— Какая вы нетерпѣливая! Въ свое время узнаете. Прежде всего я выговариваю, чтобы онъ мнѣ далъ отдѣльный видъ на жительство, когда-бы я этого ни потребовала.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сборник рассказов

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература