Вместилище духа. История трепанации в разных культурах

А. Мальбо и Р. Верно приводят подробный рассказ «от первого лица», передавшего череп в музей (Malbot, Verneau, 1897). Этот человек, французский военный врач выполнял миссию в горах Орес, где посетил селение Таберга (Teberdeja, Teberdja, Taberga, долина l’Oued-Bedjer). В деревенской больнице французский медик встретился с местным целителем («тубибом»), который пришел с ним познакомиться. После демонстрации достижений западной медицины, среди которых были глазная мазь, хинин и некоторые хирургические приспособления, разговор зашел о трепанациях. В качестве ответного жеста тубиб отвел гостя вниз по склону, где в 500–600 метрах от деревни было старое кладбище. Он забрался в один из склепов и достал оттуда необычный череп, чтобы продемонстрировать мастерство берберских знахарей из племени Chaouia (шауйя). По словам информатора, этот череп послужил для «тренировок» нескольким поколениям местных целителей, причем они хранили его не дома, а на кладбище. Судя по всему, речь шла не о рутинных хирургических упражнениях: каждый преемник, наученный искусству трепанирования, должен был подтвердить свое умение и высверлить отверстие именно в этом черепе. К сожалению, гость не оправдал доверия тубиба. Он в одиночку вернулся к склепу и, покидая эту деревню, увез череп с собой, передав его затем в парижский музей.

После осмотра этого необычного экспоната в 2014 году мне стало ясно, что он принадлежит молодой женщине примерно 25 лет от роду, долгое время страдавшей от хронического заболевания. Это могла быть онкология или туберкулез, но наиболее вероятными представляются трепанематозные бактериальные инфекции (среди них возможна и эндемическая болезнь – тропическая фрамбезия, англ. Yaws). Очевидно, что больная долго сопротивлялась инфекции, чему способствовал достаточно хороший иммунитет, подкрепленный ее высоким социальным статусом (ведь не случайно, что именно ее останки были избраны для совершения необычных манипуляций знахарями шауйя). Но причиной смерти молодой берберской женщины, скорее всего, стала присоединившаяся малярия, которая диагностируется благодаря наличию специфического признака анемии – обширного поражения стенок глазниц (т. н. cribra orbitalia). Примечательно, что Алжир относится к странам малярийной зоны, и здесь соседствуют разные возбудители. К примеру, малярия, вызываемая Plasmodium falciparum, без соответствующего лечения и сегодня быстро прогрессирует вплоть до смерти в 50 % случаев.

Всего на черепе этой женщины можно выделить 21 эпизод инвазивного вмешательства, среди них – прорезанное обширное сквозное отверстие неправильной треугольной формы; тринадцать округлых просверленных отверстий, расположенных вокруг него; еще несколько искусно прорезанных углублений в форме параллелепипеда (Рис. 12).

Рис. 12. Череп берберской женщины, послуживший для «медицинского ритуала» (фото М. Медниковой). Реконструкция ее внешнего облика (автор А. В. Рассказова).

Очевидно, похищенный из склепа европейским врачом череп выполнял роль чрезвычайно важного артефакта для нескольких поколений целителей шауйя. Неоднократное трепанирование именно этого черепа (что-то вроде ритуального государственного экзамена), постоянно хранившегося в дольмене, служило ключевым моментом в своеобразной инициации местных хирургов, имевших особый статус и авторитет далеко за пределами своего племени. Этот обряд осуществлял преемственность в ряду поколений «благородных трепанаторов». И, учитывая среднюю продолжительность жизни одного поколения в 25 лет, молодая берберка могла скончаться в середине XIV века, а то и раньше. Примечательно, что хроническое болезненное состояние обладательницы черепа, послужившего для сложного «медицинского» ритуала после ее смерти, включало неврологическую симптоматику.

Есть археологические свидетельства, что трепанации черепа были распространены еще у предков берберов – ливийцев. Родственники берберов, гуанчи, давно заселившие Канарские острова, практиковали трепанации еще в V в. до н. э. Так мы можем протянуть нить между археологическим и относительно недавним – «этнографическим» – прошлым.

По мнению новозеландского нейрохирурга Грэхема Мартина, в доантисептическую эпоху каждый перелом черепа был инфицирован и примерно каждый третий больной погибал от гнойного заражения. Подобранные выше примеры в целом говорят о более благоприятном развитии событий. Да и среди новозеландских аборигенов процент выживаемости после открытых переломов свода черепа составлял, по Мартину, 75 %. Этнографические наблюдения свидетельствуют, что представителям традиционных культур не чужды представления об антисептиках. К примеру, в Бразилии индейцы карайа применяют при обработке ран истолченный уголь, аборигены Аляски – кедровую смолу, аннамиты в Передней Азии – золу, остающуюся от сожжения «жертвенных посохов», кабилы Северной Африки – смолу, обитатели южных островов – кокосовое молоко.